Читать «Выстрел в Метехи. Повесть о Ладо Кецховели» онлайн - страница 136

Вот уж чего не ожидал. — Варлам рассмеялся. — Тебе сам Николай Николаевич об этом рассказал?

— Да, мы с ним давние знакомые. Я учился в университете, а он был в те годы ректором. Идите в вагон, поезд сейчас тронется. Я не прощаюсь с вами.

— Я буду ждать тебя.

В новогоднюю ночь

Жужжание города постепенно смолкло. Уже не спешили по улицам люди с корзинами фруктов и овощей, бурдюками и бочонками вина в руках. Погасли свечи на прилавках ларьков, и только в кондитерских еще горели огоньки на елках и горожане торопливо уносили домой торты и кульки с конфетами.

Наступление 1900 года во всех городах Российской империи должно было быть, по указанию свыше, отмечено парадно. Городским властям рекомендовали распространять мысль о том, что новый год принесет подданным императора Николая II улучшение условий жизни, облегчит участь страждущих и озолотит имущих.

В Тифлисе, как и повсеместно, на милость государя надеялась только часть дворянства. Но Новый год был Новым годом, поэтому праздник отмечал всяк, кто мог.

«Еще немного, и затишье взорвется, как оживший вулкан», — подумал Ладо.

В двенадцать часов разразится стрельба, раздастся треск шутих. В хмурое, нависшее над крышами небо взлетят разноцветные ракеты. Пожалуй, «затишье, взорванное, как оживший вулкан», в переводе на русский теряет естественную образность. Шекспир, вот у кого самая невероятная гипербола вылеплена словно из костей и мяса. В переводе Мачабели пьесы Шекспира кажутся созданными на грузинском языке. Саша Цулукидзе вряд ли согласится с этим, но не потому, что думает иначе, а потому, что не может не спорить. Наверное, он спорит и во сне, и подушка, на которую он кладет голову, вся в дырках от его восклицаний. Но вчера, узнав, что выступать перед рабочими конки будет не он, а Ладо, он не стал спорить. Он смотрел на Раждена Каладзе и о чем-то думал, слушая, как Ражден снова повторяет свои доводы в пользу новогодней забастовки. Ражден был бы хорошей натурой для скульптора — широкие плечи, крупная голова, борода веером и умные, с хитринкой, глаза — глаза человека, который не даст жизни схватить себя за горло, а сам прижмет ее лопатками к земле по всем правилам борьбы.

Комитет еще слаб, нерешителен. К Джибладзе, как к старшему по возрасту и по опыту революционной работы, многие прислушиваются, уважают его, считаются с ним. А он теперь без устали доказывает, что только легальная работа принесет зрелые плоды. Джибладзе не только отстаивает свою точку зрения, он даже прекратил занятия в рабочем кружке. В комитет входят рабочие — Аракел Окуашвили и Закро Чодришвили. Они уверенно защищаются и нападают, когда речь идет о чем-либо знакомом им, понятном, а если спор теоретический, переводят взгляд с Джибладзе на Каладзе и отмалчиваются. Саша Цулукидзе всей душой на стороне Раждена и Ладо. Саша Шатилов тоже склонен меньше рассуждать, больше делать. Когда Ражден, который вел занятия в кружке рабочих конки, сказал, что кучерам и кондукторам нужно помочь провести забастовку, Джибладзе принялся возражать. Пришлось привести на заседание комитета рабочего конки Артема. Чачава. И только после этого Джибладзе и его сторонники нехотя уступили.