Читать «Вудро Вильсон. 28-й президент США. Психологическое исследование» онлайн - страница 147

Президент зашел в "Крийон" примерно в 12 часов дня, и мы выяснили этот вопрос... Он сказал, что не собирается есть за одним столом с Пуанкаре, что его тошнит от одного вида Пуанкаре... Я обратил его внимание на тот факт, что Пуанкаре представляет французский народ и что он - как президент США - был гостем этой нации почти 6 месяцев. Он сказал, что это не имеет никакого значения и он не будет есть за одним столом с ним; что Пуанкаре... пытался посеять вражду, отправив послание к итальянскому народу... Он продолжал говорить о том, что пришел в "Крийон" не для обсуждения такого малозначащего вопроса, как обед с "этим парнем Пуанкаре"... Я снова вернулся к приглашению, сделанному Пуанкаре, и не удивился, увидев признаки уступчивости. Он настаивал, однако, на том, что не получил обычного приглашения; что Жюссеран лишь зашел и спросил, какое время будет ему удобно... Затем он утверждал, что Пуанкаре всего лишь пытается выйти сухим из воды и что он не намерен помогать ему в этом. "Почему он сам не придет ко мне, а посылает Хауза, Лансинга, Уайта и Жюссерана?" - возмущался он..."

На следующий день Хауз записал в своем дневнике: "Он полностью капитулировал по вопросу о банкете, послав Жюссерану записку, в которой был указан четверг как наиболее удобный день. Этот эпизод был откровением для каждого, кроме меня, показав нечто в его характере, чего многие не замечали ранее. Оно объяснило им, почему у него столь много врагов. Хотя в конце концов он согласился присутствовать на банкете, Пуанкаре никогда не простит ему своего унижения".

Этот инцидент, хотя он по существу не имеет большого значения, представляется очень

важным указанием на состояние рассудка Вильсона под конец мирной конференции

Ясно, что "нечто в его характере", удивившее участников мирной конференции, было его реактивным образованием против пассивности по отношению к отцу. Он боялся разрядить заряд либидо, который накопился у него против Клемансо и Ллойд Джорджа, несмотря на их крайне провокационное поведение по отношению к нему, И он временно уступил Лоджу, внеся поправки в договор о создании Лиги Наций, в надежде сделать этот договор приемлемым для Лоджа. Таким образом, либидо, наполнявшее реактивное образование против его пассивности по отношению к отцу, не находило выхода и достигло такого уровня интенсивности, что должно было против кого-то прорваться. Этой жертвой оказался Пуанкаре не только потому, что он был президентом, но и потому, что обладал большими риторическими способностями и, следовательно, являлся превосходным заменителем преподобного Джозефа Раглеса Вильсона. В конце концов Вильсон уступил Пуанкаре, и смешанный заряд либидо и инстинкта смерти снова не нашел выхода и оставался вытесненным, дожидаясь Лоджа.

28 июня 1919 года, в день подписания Версальского договора, Хаузу пришлось говорить с Вильсоном в последний раз. На следующий день он записал в своем дневнике: "Мой последний разговор с президентом не был обнадеживающим. Я убеждал его провести встречу с членами сената в духе примирения; если он будет относиться к ним с таким же почтением, как к своим иностранным коллегам здесь, все будет хорошо. В ответ он сказал: "Хауз, я понял, что в этой жизни нельзя добиться чего-либо стоящего, не вступая в драку!"".