Читать «Вся проза в одном томе» онлайн - страница 374

Кому-то может показаться в высшей степени циничным пользоваться смертью любимой девушки для каких-то художественных целей. Не представляю, как отнеслась бы к этому Марина, если б узнала. Но ведь Иван ничего не мог поделать с тем, что этой ночью её не станет. Это сверхъестественное знание будущего казалось плодом больного воображения шарлатана-экстрасенса. Но это было горькой правдой. Конечно, невозможно передать словами ту боль, которую причиняла эта правда Ивану. Но он мог бы жить с этой болью, терпеть, страдать — но предпочёл выразить её в музыке и тем самым сделать достоянием искусства. Он мог занять слабую и пассивную позицию несчастного страдальца — но выбрал сильную и активную позицию творца, который может сотворить шедевр из чего угодно, даже из того, что кажется святым и неприкосновенным. А ведь именно из самого святого и неприкосновенного создаются величайшие на свете шедевры.

Каждое её касание, каждый взгляд, каждый жест, каждый изгиб, каждая клеточка её дивного тела имели для него двойной смысл: приносили одновременно сладостное счастье и невыносимую боль от осознания того, что совсем скоро он всего этого больше не увидит. А какой-то другой Иван, который смотрел на первого со стороны, переводил всю эту противоречивость на язык музыки. А первый, словно мазохист, всё больше мучил себя, чтобы подкинуть второму побольше материала. Но только так — через терпение, через мастерство управления этой болью и этим страхом — он мог ощутить осмысленность не только своего существования, но и короткой жизни Марины. И тех безумных, не укладывающихся в голове, не поддающихся человеческому разумению перипетий судьбы, невольными жертвами которых им обоим пришлось стать.

Вырваться из замкнутого круга подчинения сложившимся обстоятельствам можно было лишь через мучительно-трудные, невыносимо болезненные попытки контролировать эти обстоятельства и быть выше них. Казалось бы, это невозможно, это выше человеческих сил. Но Иван нашёл в себе силы. Он смог противостоять даже такой испепеляющей боли и такому удушающему страху, сделав из них музыкальный стиль. Только так он оказывался выше обстоятельств, в кои был загнан против своей воли и не по своей вине. Только так становился самостоятельной личностью, будучи клоном другой личности. Он не мог покончить с собой — это уже сделал Виктор. И повторять за ним — значило снова и снова утверждать свою ущербность, безличность, искусственность. А вот будучи Виктором, при этом не быть им; переживая то, что он пережил, не сломаться — это было поистине трудно.

Михаил Шабунин и Юрий Лоскутов взяли на себя функции Господа Бога, создав двух новых людей. Они пытались победить смерть — но как всякий, претендующий на место Творца, получили в результате ещё больше смерти. Однако если бы они не сделали этого — ни Ивана, ни Марины не существовало бы вовсе! И глядя на наш мир — нередко хочется выть на Луну о несправедливости его устройства и проклинать Бога за то, что Он создал мир ужасным и позволяет ему таковым оставаться. Но если бы Бог не создал этот мир — нас бы не было вовсе. И некому было бы выть на Луну. Не было бы страдания — но не было бы и счастья. И теперь, вместо того чтобы выть на Луну о страданиях и смерти, что постигли его, Иван предпочёл поставить эти страдания и эту смерть на службу искусству. Потому он напрягал все свои силы, насколько мог, демонстрировал чудеса самообладания — ради того, чтобы ощутить себя человеком, а не клоном; личностью, а не продуктом научного опыта.