Читать «Вся проза в одном томе» онлайн - страница 262

И он пошёл было к залу.

— Да Вы что, Яков Ильич! — захныкала Изольда.

— Ну нельзя же из-за этого концерт срывать! — взмолил Хомяков.

— Никаких концертов! Убирайтесь все! Вон отсюда, чтоб духу вашего здесь не было через пять минут!

Он уже подошёл к двери. Но тут Пантелей схватил его, словно игрушечного, и одним движением затащил обратно на кухню. В его огромных ручищах старик казался куклой. Пан посадил его обратно на стул, вырвал с корнем бельевую верёвку и начал связывать ему руки.

— Ты что творишь, сукин сын! — причитал дед. — Щас милицию вызову!

— Оскарыч, ты чё, охренел? — завопила Изольда.

— Он же нам концерт сорвёт! Чего стоите — помогайте!

Но все растерялись и не могли пошевелиться.

— Но так же нельзя! — сказал Кирилл.

— А как ещё?

— Но нас же в тюрьму посадят! — сказал Захар.

Связав ветерану руки, Пантелей засунул ему в рот кляп из полотенца и закрепил той же верёвкой.

— Не посадят! Концерт пройдёт — отвяжем. А потом он хрен докажет, что мы его вообще связывали!

— Ну ты ваще больной! — протянула Изольда.

— А что вы предлагаете? Мы столько готовили этот концерт — и позволить этому мудаку всё испортить?

— Н-н-нет, — послышался робкий голос Ипполита. — Я н-н-на это не п-п-подписываюсь.

— Не вздумай болтать! — пригрозил ему Мельшин.

— Я ух-х-хожу!

И он пошёл к выходу.

— Трус! — крикнул ему вслед Кирилл.

Ипполит обернулся.

— Л-л-лучше быть т-т-трусом на в-в-воле, чем с-с-смельчаком в т-т-тюрьме!

И ушёл.

— Ничего, — сказал Кирилл. — Я могу сыграть и четыре пьесы.

— Где, чёрт возьми, Орликов? — возмутился Пан, когда дед был нейтрализован.

— Уже семь часов. Иди объявляй! — сказал Мельшин.

И в самом деле — на часах было уже семь. Наступила сосредоточенная тишина. Даже старик перестал стонать. Пан сделал глубокий вдох, провёл ладонью по лысине и поправил рубашку. Барабанная дробь. На ближайший час забываются и откладываются все проблемы и разногласия. Дед-ветеран, связанный на кухне. Боря с его обиженным самолюбием. Тина, наставившая Пану рога. Всё это было в далёком прошлом. А сейчас ему предстояло выйти к большому скоплению народа и сделать для них этот вечер незабываемым.

Глава двадцать седьмая, в которой наконец можно увидеть, как работает Феликс Маркович

Пан вытер пот со лба. Он старался моментально переключиться, выкинуть из головы спор с Истоминым и сосредоточиться на своём конферансе. Это было нелегко. Он не владел актёрским мастерством, чтобы так быстро перевоплощаться. А особенно его беспокоило, что за кулисами всего три участника из шести — Кирилл, Изольда и Мельшин. Впрочем, этого достаточно для концерта. Да и Орликов должен быть где-то в зале. Пан встал перед дверью и закрыл глаза. Руки его тряслись от страха. Он никогда раньше не выступал перед публикой и не думал, что будет так волноваться.

Наконец он собрал волю в кулак, открыл дверь и вошёл в зал.

Но что же это? Пантелей не верил своим глазам! В зале сидели всего четыре человека! Какая-то ветхая бабуля в заднем ряду. В серёдке — два училищных пацана, которых Пан не знал, но видел курящими на крыльце. Они пили пиво, жевали жвачку и явно посмеивались над конферансье. Впереди сидел Феликс Маркович Нежин и обречённо глядел на Пана. Он увидел эту картину раньше, чем Пан. Он уже знал, как Пан на это отреагирует. Он заранее сочувствовал, но ничего не мог поделать.