Читать «Вступление в должность» онлайн - страница 204

Впрочем, все это красивые отговорочки. В конце концов, во всем виновата она сама, всему виной ее безалаберность и вопиющее неумение жить. Можно было обойтись без памятника на могилу, Павлик мог смело переходить в старом пальто, на именины не обязательно было тащить дорогую куклу. И вообще не обязательно быть похожей на других, не обязательно стараться жить «как все», стараться «не ударить лицом в грязь». Ведь другие вполне укладываются в свой бюджет, не залезают в долги. Например, ее соседка Маша. У Маши двое детей, работает уборщицей, муж — слесарь, но Маша никогда не занимает, наоборот, она, Ира, бегает к ней за трешками и рублями.

Нет, все-таки что-то не так в ее жизни. Жизнь определенно дала крен не в ту сторону. Почему ее постоянно занимают деньги, вещи, покупки? Почему весь мир сузился для нее до этих идиотских проблем? Динка права, когда говорит, что не в деньгах счастье. Сама виновата, сама! Погрязла в мелочах быта, засосали мелочишки и обернулись серенькой, унылой жизнью. А ведь была другая жизнь, были студенческие годы, театры, пусть даже с дешевенькой галеркой, шумные вечеринки, полные неиссякаемых острот и смеха, были вылазки, когда каждый готов подхватиться по первому зову и нестись в лес, на озеро, на каток, на концерт — да хоть к черту на рога! И не было никаких денежных проблем, хотя весь капитал — студенческая стипендия, да мама раз в месяц пришлет из деревни посылочку с домашней провизией. Разве думала она тогда о нарядах, о каких-то дубленках, «платформах» и прочей мишуре? Есть штапельное платье — и прекрасно, дырку на чулке с успехом можно зашить, а зашив, нестись в музей или на литературный вечер, или на диспут о том, есть ли жизнь на Луне. В этом штапельном платье она отправилась с Павлом в загс, чувствуя себя по меньшей мере принцессой, и ей даже в голову не приходило, что ее наряд убог для торжественного свадебного ритуала. Где же теперь ее театры, музеи, выставки? Жизнь ли дала столь резкий перекос или она сама так резко шарахнулась в сторону от жизни, зарывшись в свой сугубо личный крохотный мирок, ограниченный домом, работой и магазинами? «Се ля ви», — говорят французы, то есть такова жизнь, но ведь русские говорят и другое: «Что посеешь, то пожнешь…»

— Детка, о чем ты думаешь?

Ира обернулась. Должно быть, Примадонна что-то говорила ей, но она не слышала.

— Пробеги рецензию. Критик хвалит «Время любви». Но помнишь, как эту повесть разнес Кулемин? — Примадонна снова протягивала ей сложенный вчетверо газетный лист.

Ира взяла газету, а Примадонна вновь набрала номер телефона. Подержала возле уха трубку и положила.

К шести часам читатели, как по команде, покинули библиотеку. Когда прихрамывавший паренек последним закрыл за собой дверь, Примадонна заторопилась.

— Детка, закрывай окна, мы уходим, — сказала она Ире. — Нам с тобой сегодня по пути. — Она жила неподалеку от второй городской больницы, где лежал Павел.

Пока Ира затворяла широкие окна, Примадонна успела расчесаться, прихватить зажимом и распушить свой «хвост», поярче накрасить губы и напудриться. Они заперли библиотеку, спустились на первый этаж. Ира свернула к стеклянному шкафу повесить ключ. Усатый вахтер по обыкновению дремал в кожаном потертом кресле между шкафом и столиком с телефоном. Руки его покоились сложенными на животе, раздвинутые циркулем ноги были расслабленно вытянуты, но голову он держал на удивленье ровно — будто он вовсе и не спит, а просто закрыл глаза и о чем-то думает. Сказать ему обычное вежливое «до свиданья» и тем самым разбудить его — было ни к чему, и Ира молча дважды прошла мимо вахтера: к шкафу и к выходной двери, где поджидала ее Примадонна.