Читать «Вступление в должность» онлайн - страница 104

«Орумчан. Геологоразведка. Голышеву. Лично. Приезжай, Голышев. Покажу то, что ты искал. Раньше не хотел, теперь покажу. Отмени вертолет, не сворачивай базу, слушай Сохатого. Найдешь меня моей избушке. Если не застанешь поселке кого из оленеводов Касымовых, проси завмага Кокулева, он проводит. Бывал у меня за пушниной. Понял, Голышев? Только не тяни. Сохатый».

Больше он никуда не заходил: ни в магазин, ни в избу Матвея Касымова, где мог бы выспаться перед обратной дорогой, даже если бы и на замке оказалась изба — он знал, где лежит ключ. Он сразу ушел в тайгу, снова ставшую зеленой. Давешнего снега в ней как и не бывало, только земля и деревья оставались еще влажными.

14

Через три года в сопках полным ходом шла промышленная разработка золота. Оказалось, что весь этот горный массив начинен металлом. Два тайника Павла Касымова являли собой ничтожную малость в сравнение с запасами, которые уже открыли и продолжали открывать геологи, расширяя для добытчиков площади выработок. Но условия, в которых трудились те и другие, были чрезмерно трудны. Была лишь одна дорога к месту всех работ — по воздуху, посему и транспорт был единственный — вертолеты. Люди, техника, продукты, жилые дощатые домики, словом, все перевозили вертолеты.

В канун зимы, с ее жестокими морозами и пургами, работы прекращались. Люди улетали в горняцкие поселки, техника оставалась ждать их до весны. А весной сопки и тайгу снова оглушал настырный рев воздушных машин, пугавший птиц и зверей. И птицы постепенно покинули эти места. Убрались подальше в поисках тишины белки и росомахи, медведи и волки. Стала обходить стороной берег Везучей и бригада Касымовых. Случилось это после того, как пролетавший низко над тайгой вертолет распугал стадо и два больших косяка оленей исчезли в тайге.

Однажды от сотрясения воздуха, взбудораженного винтами летевшего вертолета, с одной из сопок в гряде Михаила Архангела сорвалась снежная вершина, и тонны снега рухнули в Везучую, завалили левый, пологий берег реки, подножие скалы Зуева и устья ручьев Угрюмого и Сероглазки. К счастью, особой беды не случилось, ибо не было поблизости ни единой живой души: ни человека, ни зверя. Да и никто не видел, как это произошло и как потом боролась река со снежным затором, размывала и дробила спрессованный снег, гнала его прочь, слизывала с берега пласты, освобождала устья питавших ее ручьев, пока не справилась с этой адовой работой, не улеглась в свои берега и не вздохнула спокойно.

Только Леон, находись он в избушке, мог бы почувствовать похожие на землетрясение толчки рухнувшей в реку снежной лавины и увидеть, с каким отчаянным упорством одолевала лавину река. Но избушка давно была покинута им, поросла мхом и оплелась ползучей травкой. Он оставил ее вскоре после того, как прилетел с двумя геологами Голышев и Леон сводил их в сопки. Когда ранней осенью, по первому снегу, оленье стадо откочевывало на север и все семейство Касымовых, как обычно, завернуло к Сохатому попариться в баньке и поспать в тепле, избушка уже стояла заколоченной. Не было ни собак, ни нарт, не нашли Касымовы и плотницкого инструмента в сарае, а открыв избушку, не обнаружили в ней постельных и других вещей, хотя и не все вещи были забраны.