Читать «Встреча с генералом» онлайн - страница 2

— Для меня имеет.

— О вас я не думал, — ответил он, встал и заговорил с офицером. Хотя, судя по нашивкам, он был всего лишь сержант, в нем чувствовалась власть, не связанная с военным званием. Его поведение показалось ей несколько бесцеремонным, хотя с той же бесцеремонностью он беседовал и с офицером. Сержант махнул автоматом в сторону двери маленького неказистого пригородного домика. — Можете войти. Генерал примет вас.

— А сеньор Мартинес здесь, чтобы переводить?

— Нет. Генерал хочет, чтобы переводил я. Он хочет встретиться с вами наедине.

— Тогда как же вы будете переводить?

В его улыбке теперь совсем не было бесцеремонности, несмотря на сказанные в ответ слова:

— Здесь мы говорим девушке: «Пойдем со мной и побудем наедине».

Ее снова остановили в маленьком зале, в котором висела плохая картина, стоял сугубо утилитарный стол, обнаженная скульптура поздней викторианской эпохи и фарфоровая собака в натуральную величину, — солдат указал на магнитофон, висевший у нее на плече.

— Да, — сказал сержант, — будет лучше, если вы оставите его на столе.

— Но это же только магнитофон. Я не владею стенографией. Он что, похож на бомбу?

— Нет. И все же так будет лучше. Пожалуйста.

Она оставила магнитофон. Придется положиться на свою память, подумала она, на свою дурацкую память, память, которую я ненавижу.

— В конце концов, если я убийца, — сказала она, — у вас ведь есть автомат.

— В этом случае автомат не поможет, — ответил он.

2

Прошло больше месяца с тех пор, как редактор пригласил ее на обед в ресторан Фуке. Раньше они не встречались, но он прислал изящное и учтивое письмо, отпечатанное шрифтом, напоминающим книжный, в котором хвалил ее интервью, опубликованное в другом журнале. Может быть, тон письма был несколько снисходителен, словно редактор вполне осознавал, что возглавляет журнал более высокого интеллектуального уровня, чем тот, для которого писала она. В их журнале, конечно, платят меньше, но это свидетельствует о качестве публикуемых материалов. Она приняла приглашение, потому что в то утро, когда его получила, еще раз «окончательно» поссорилась с мужем, четвертый раз за четыре года. Первые две ссоры не были такими катастрофическими, в конце концов, ревность — это разновидность любви. Третья была бурной, с чувством боли от нарушенных обещаний, но самой ужасной была четвертая, без любви и злости, но с усталым раздражением, порожденным повторяющимися обидами, убеждением, что человек, с которым ты живешь, неисправим, и пониманием того, что ей, в любом случае, теперь уже все равно. Эта ссора действительно последняя, думала она. Остается только упаковать чемоданы. Слава богу, у них нет детей.

Она пришла к Фуке с десятиминутным опозданием. Слишком часто ей приходилось ждать в ресторанах, чтобы самой быть пунктуальной. Спросила у официанта, где столик месье Дюрана, и увидела, что тот поднимается ей навстречу. Он был высокий, худощавый и очень красивый — и этим напомнил ей мужа. Красота может оказаться тошнотворной, как шоколадный трюфель. С такой импозантной внешностью он был бы почти неотразим, если бы седеющие волосы не столь аккуратно завивались над ушами, хотя сами уши, она не могла не признать, были нормального мужского размера. (Маленькие уши ей не нравились.) Она приняла бы его за дипломата, если бы не знала, что он редактор известного левого еженедельника, который она читала редко, поскольку новомодные политические веяния мало ее трогали. У многих людей, на первый взгляд утративших жизненную силу, живыми остаются глаза, а вот у него именно глаза были безжизненными, несмотря на их снисходительную любезность. Только в движениях элегантного каркаса его тела, когда он усаживал ее рядом с собой и протягивал меню, кажется, пробудилась жизнь — обольстительная жизнь, но все обольщение выражалось лишь в словах. Он предложил заказать палтуса и, когда она согласилась, снова сообщил ей в тех же самых выражениях, что употреблялись в письме, какое огромное удовольствие доставило ему ее последнее интервью, так что, возможно, слова эти действительно принадлежали ему, а не его секретарше, — в противном случае вряд ли он запомнил бы их наизусть. «Палтус здесь очень хорош», — добавил он.