Читать «Вспомним мы пехоту» онлайн - страница 68

Уже понимая, что сержант не ошибся, я быстро пробежал глазами текст.

Командующий армией приказывал мне с 18 часов вступить в командование 106-й стрелковой бригадой.

Не в силах что-либо сказать, я протянул радиограмму Белянкину.

Он прочитал и заулыбался точно так же, как сержант-радист.

— Поздравляю, Иван Никонович! — Он обнял меня, похлопал по спине. — Тяжела, конечно, шапка Мономаха, но выдюжишь. — Он закинул на плечо ППШ. — Ладно, я пойду, у тебя сейчас работы сверх головы...

— Стоп! — Я загородил выход из блиндажа. — Властью командира бригады я вам, товарищ начальник политотдела, категорически запрещаю ходить в атаку без крайней на то необходимости.

— Ну, не ожидал от тебя, — проворчал Белянкин. — Две минуты без пяти секунд, как стал комбригом, и уже власть показываешь...

— Я серьезно, Михаил Васильевич. Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. Кстати, политработа запущена, бойцы дня четыре газет не видели, не знают положения на фронтах...

— Ясно, товарищ подполковник. Вот это деловой разговор, все будет исправлено, — сказал Белянкин.

На КП поминутно звонили телефоны, комбаты докладывали о положении на своих участках. Отбил очередную, седьмую, атаку 1-й батальон. Постарался артдивизион Баслыка, который я направил для поддержки левого фланга. Комбаты Слюсаренко и Бардин доложили, что на их участках атаки затихают.

Мне не давала покоя мысль о свежей танковой дивизии, которую противник якобы развертывает против нас. Вызвал заместителя начальника штаба по разведке.

— Из каких источников известно, что немцы выдвигают против бригады свежую танковую дивизию?

— Это данные агентурной разведки. [105]

— Штаб армии в курсе?

— Да.

— Сегодня же ночью организуйте поиск. К утру доставьте «языка», чем раньше, тем лучше, и предпочтительно штабного офицера.

— Постараемся, товарищ подполковник.

Откуда он успел узнать, что мне присвоено очередное звание? На петлицах-то у меня все еще две шпалы. Впрочем, на то он и разведчик, чтобы все узнавать раньше других.

День был на исходе. Опускались сумерки. Ординарец включил электрическую лампочку, питавшуюся от аккумулятора. Пришел Дорошенко.

— Поздравляю, Иван Никонович, с повышением. От своего телефониста узнал. Солдатский телеграф работает безотказно. — Он сел на топчан, устало ссутулился, опустив тяжелые руки между колен. Ни дать ни взять — крестьянин, вдоволь намаявшийся на пахоте. — Можно вроде бы и отдохнуть, подвести итоги. У фрицев сейчас по расписанию ужин и сон...

Только он успел произнести эти слова, как залп необыкновенной силы потряс стены блиндажа. С Дорошенко всю усталость будто рукой сняло.

— Эх, сглазил! — с досадой сказал он.

Задребезжал телефон. Докладывал Бисярин — теперь он стал начальником штаба бригады.

— Иван Никонович, противник обстреливает наши боевые порядки. Огонь ведут не менее ста орудий. Наибольшая интенсивность огня на участке третьего батальона...

— Ясно! — Я положил трубку и обратился к Дорошенко: — Немедленно все уцелевшие орудия — на участок третьего батальона.