Читать «Вспомним мы пехоту» онлайн - страница 156
Иван Никонович Мошляк
26 декабря наши войска вышли на южный берег Дуная в районе города Эстергом. Окружение будапештской группировки противника завершилось.
Следом за подвижными соединениями, расширяя полосу прорыва, двигалась вся 4-я гвардейская армия.
Резко изменился характер ландшафта. Куда девалась равнина, пересеченная каналами? Перед нами вырастали возвышенности горно-лесистого массива Вертеш. В течение трех дней войска армии выбили противника из этого района.
* * *
Новый, 1945 год дивизия встретила в боях. От всех других этот день отличался только тем, что личному составу выдали паек по праздничной норме.
Около полудня 31 декабря меня, Санина, Бисярина и Кустова срочно вызвал командир корпуса Фоменко. Едва мы вошли в землянку, где размещался его КП, как он пригласил нас подойти к развешанной на стене карте. Там [238] уже стояли командир 41-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Цветков и офицеры его штаба.
Фоменко взял знакомую нам коротенькую указку и показал ею город Бичке.
— Здесь от внешнего фронта окружения противника до Будапешта кратчайшее расстояние — всего двадцать километров, — сказал он. — В районе Бичке немцы сосредоточивают ударную группировку, которой предписывается прорваться к Будапешту, деблокировать окруженные войска и отстоять город. Распоряжением командующего армией наш, двадцать первый и двадцатый гвардейские стрелковые корпуса перебрасываются в этот район и занимают жесткую оборону. Задача — не допустить прорыва противника к Будапешту.
Командир корпуса указал мне и генерал-майору Цветкову полосы обороны наших дивизий.
— Перегруппировку необходимо начать немедленно, — продолжал Фоменко. — Завтра к восьми ноль-ноль передовые части дивизий уже должны занять оборону в указанных районах. Туда же прибудут средства усиления. Вопросы есть?
Ни у меня, ни у Цветкова, ни у работников штаба вопросов не было.
Лишь только мы вернулись в штаб дивизии, я вызвал Грозова и приказал 182-му полку немедленно выступить в район Бичке и готовить там оборону. Следом двинулся полк Могилевцева, замыкающим был полк Колимбета.
Полковника Пырялина я оставил проследить за своевременным выступлением 184-го и 186-го полков, а сам с Кустовым, Саниным и Бисяриным в сопровождении группы офицеров штаба и охраны поехал вперед, чтобы заблаговременно познакомиться с полосой обороны.
Новый, 1945 год застал нас в пути. За окном машины сумрачно белела припорошенная снегом земля, заснеженные ветви деревьев навевали воспоминание о новогодней елке.
— Пора, — сказал Кустов.
Я взглянул на часы: без трех минут двенадцать. Велел шоферу остановить машину. Бисярин достал из сумки бутылку коньяку. Наполнили пластмассовые стопки, мне плеснули на донышко легкого венгерского вина. Всю жизнь в рот не брал спиртного, но, как выразился Кустов, [239] не разбивать же компанию. Начальник политотдела Санин произнес тост:
— За Новый год, товарищи! За то, чтобы он стал последним годом войны, годом нашей окончательной победы, годом полного краха фашистской Германии!