Читать «Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 2» онлайн - страница 101

Это была безумная ноябрьская ночь, точно такая же ночь, в которую Уитни прекратил чтение оккультных книг; буйный ветер раскачивал и сгибал конусообразные тополя, которые росли вокруг его дома. Накрыв ему ужин, миссис Хьюэссман ушла ночевать домой, и Уитни остался один. Он пил кофе дольше обычного; затем прикурил вторую сигарету и вернулся в кабинет. Он разжёг дрова, сложенные в камине, и стал медленно ходить вперёд-назад, пока комната наполнялась теплом.

Вскоре он сел за старый стол из орехового дерева, который был спутником многих лет его учёбы. Он бросил долгий взгляд на тускло освещённую комнату, на аккуратно расставленные на полках книги, позволяя своим глазам задержаться на каждом шкафу, а также на столе и массивном кожаном кресле. Теперь настал момент, когда Уитни больше не мог свести к минимуму опасность призывания к себе этого призрачного, ужасного существа, которое угрожающе подкрадывалось к нему через летопись старшего мира. Его ум на краткий момент задержался на глупости всего этого.

Успешный, уважаемый, материально обеспеченный — зачем он связывается с такими тёмными и зловещими силами, от которых другие учёные отшатнулись в ужасе? На мгновение его решимость дрогнула; но затем Уитни ещё раз отбросил страшные сомнения.

Что это за жизнь, если он не может достичь своей долгожданной цели? Ещё несколько таких же лет, что уже прошли, затем жизнь и карьера закончатся вместе со всеми его надеждами и мечтами, с беспокойными желаниями, невыполнимыми из-за отсутствия мужества в нужный момент, если он не сможет сделать этого сейчас. Он знал, что во второй раз не будет нервничать перед этим испытанием.

Уитни начал ритуал призывания.

Он не вскидывал руки и не махал ими, не пел, не зажигал курильницы, не окружал себя пентаклями. Он пытался привлечь к себе существо, которое жило ещё во времена сотворения мира, и сомнительные приемы средневекового колдовства выглядели бы бессмысленными для него. Он имел дело с грубыми могущественными элементами всей теургии, лишёнными атрибутов и украшений современности.

Формула лежала перед ним, но гротескные горловые звуки неизгладимо отпечатались в его мозгу. Он никогда не мог бы забыть их, если только не случится какого-нибудь сбоя в памяти, вроде страха актёра перед сценой или у публичного оратора. Тем не менее, он не стал рисковать и неотрывно смотрел в свой черновик.

Тон его речи был низким и равномерным, не быстрее чем он обычно говорил. Каждый непривычный слог Уитни произносил медленно и с равномерным ударением. Он знал, что это было сочетание вибраций, и звучание слов отправляет его в эфир, там вибрации достигнут того, кого он призывает. Ключом были именно звуки; возможно, сами слова не имели никакого значения. И, следовательно, громкость не может повлиять на их эффективность. Его наибольшее беспокойство заключалось в правильном произношении звуков, кощунственные вибрации которых не беспокоили землю в течение неисчислимых веков. Но Уитни мог только пытаться и надеяться, что его транслитерация волнистых символов, окружённых завитками, была достаточно точной.