Читать «Всё потерять – и вновь начать с мечты...» онлайн - страница 202

В начале восьмидесятого, когда мой сын уже учился в МГУ на факультете журналистики, Высоцкий ему сказал:

– Вадька, я не знаю, каким ты будешь журналистом, но давай с тобой договоримся: иди, думай и готовь вопросы – сто, двести – все, какие придут в голову. Я тебе отвечу, и пускай лежит: думаю, когда-нибудь тебе это будет нужно.

Сын очень обрадовался и в первые дни придумал около двух десятков вопросов. Он старался, хотел, чтобы они были неизбитыми. Володя несколько раз спрашивал:

– Готовы вопросы?

…Не успели. Об этом случае напоминает лишь подаренная тетрадь с надписью: «Дорогой Вадим! Попробуй записывать сюда все, что вокруг поразит, разозлит, рассмешит, опечалит и развеселит. Попробуй, Вадик, пригодится!»

Театр, кино, концерты так его закручивали, что выбрать время для поездки к старателям «Печоры» не удавалось. Я знал, что временами Володя срывался, это была его болезнь. Болезнь свободного человека в несвободном государстве, изъеденном ложью, притворством, лицемерием. Мягкий и деликатный, он задыхался в атмосфере, совершенно чуждой его натуре. Срывы случались чаще всего от обиды, от усталости, от бессилия что-то доказать. В определенном смысле они были вызовом власти, ставившей себя выше личности.

Он был уверен, что зависимость ему не грозит, но выйти из болезни самостоятельно ему не всегда удавалось.

Однажды, это было в 1979 году, оставшись со мной наедине, находясь в глубокой депрессии, он сказал: «Вадим, я хочу тебе признаться… Мне страшно. Я боюсь, что не смогу справиться с собой…» У него в глазах стояли слезы. Он сжал мою руку, и мне самому стало страшно.

Когда я оказывался свидетелем его мучений, когда он виновато клялся, что это больше не повторится, а потом все начиналось снова, от отчаяния из моей глотки вырывалась грубая брань. Он виновато улыбался в ответ. Единственное, что его заставило задуматься всерьез, это проявленная мною однажды жестокость. Может быть, непростительная. Я сказал:

– Володька, ты стал хуже писать. Ты деградируешь…

В июле 1980 года я прилетел из Ухты в Шереметьево. С Володей Шехтманом, представителем нашей артели в Москве, мы поехали к Высоцкому на Малую Грузинскую.

Странно: дверь была полуоткрыта. На диване одиноко сидел Нина Максимовна. Увидев меня, обрадовалась.

– А где Вовка? – спрашиваю.

– Знаете, Вадим, он позвонил часа два назад, просил приехать. Я приехала и уже около часа сижу, а его все нет.

Квартира Володи на восьмом этаже, а двумя этажами выше жил сосед – фотограф Валерка. Когда Володе хотелось расслабиться он поднимался на десятый этаж – там всегда были готовы составить ему компанию. Кивком головы я сделал Шехтману знак: посмотри, не там ли он. Вернувшись, он дал мне понять: там.