Читать «Всё лучшее в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведёт к ожирению (Авторский сборник)» онлайн - страница 134

Позже я понял, что мы как бы поменялись местами. Она не только хотела поставить меня в неловкое положение. Вокруг меня женщин не было. И надо сказать, мне это доставляло немалые неприятности. Я, конечно, мог ночью войти в ее спальню, и произошло бы то, что произошло. Даже если бы я натолкнулся там на очередного «друга». Но что-то мешало мне поступить подобным образом, чему-то противилось мое существо. Просьбой же написать эротический рассказ она разогревала мое воображение, распаляла меня. Больше я на такое не поддавался. И решил, что я моряк, который пустился в долгое плавание. Терпят же моряки эти злые периоды в своей жизни. Вот и я, пока не найду Вавилонскую блудницу…

…Я крепко спал. И сны не сны – целые романы видел почти каждую ночь. Вот и сегодня сон был великолепен – светлый, радостный и таинственный. Я видел человека, окутанного всеми цветами радуги, человека, голова которого была вровень с солнцем. В ответ на мою речь-лекцию, перегруженную диалектикой и приправленную иронией, он грустно заметил:

– Кто любовался утренней звездой, навсегда потерял способность видеть смысл, ибо зачарован этим ложным светом и брошен в бездну! И все-таки, все-таки посмотрите на этот Собор…

Он произнес «Собор» так, что я почувствовал: если бы ему пришлось писать это слово, он наверняка писал бы с большой буквы…

Самое сильное впечатление моего детства, яркое до сих пор воспоминание – это готический собор в одном из городов Западной Украины, куда мы с матерью приехали после войны. Я был поражен великолепием, совершенством этого скорее божественного, чем человеческого творения. И хотя время сгладило патетику первого впечатления, я никогда не мог сдержать чувство восхищения перед этим собором. Он походил на поднимающуюся к небу раскрытую иллюстрированную книгу.

Помню, как мы с мамой однажды зашли осмотреть собор. В тот день совершалась какая-то скорбная служба, свет проникал сверху, сквозь высоко расположенные окна с витражами. Тихо. И мне показалось, что собор – пристанище всех несчастных, убежище преследуемых и гонимых. В особенности поразило меня скульптурное изображение дьявола с огромной открытой пастью, в которую верующие ставили свечи, чтобы их потушить. Скульптура закапана воском и окутана дымом потухших свечей.

Поражал и орнамент пола, выложенного плитками из обожженной глины, раскрашенными и покрытыми сверху свинцовой эмалью. На плитках изображен лабиринт.

«Куда он ведет?» – думал я.

Тогда я еще ничего не знал о нити Ариадны, без которой невозможно путешествие по этому лабиринту. Во всяком случае, глядя на пол, я ясно видел паука. Что ткет этот паук?

И только много позже я узнал, что Ариадна – это форма слова «airage» (древнее название паука) и многие каббалисты вопрошают: не является ли наша душа пауком, который ткет наше тело?

Что-то тайное понял я в том соборе. Но Ариадна, этот мистический паук, ускользнула от меня тогда, оставив только след своей нити…

Вот и нынешняя жизнь была для меня лабиринтом.

Утром я слышал какие-то звонки в дверь, но не поднялся. Рыжая Венера спросила:

– Почему не открыл?

– Скорее всего, с утра собирают пожертвования.

А вообще, я люблю народ на расстоянии.

– А… – зевнула Челита. – Я забыла, ты – демократ…