Читать «Восхождение. Кромвель» онлайн - страница 29

На уроках чаще всего бывал невнимателен, размышлял о чём-то своём, вдруг впадал в мрачность, то смех нападал на него, то сыпались из глаз беспричинные слёзы. Он рос физически крепким, верховодил в мальчишеских играх и драках, воровал яблоки в соседских садах, любил во всю прыть скакать на коне, так что ветер свистел и шляпа готова была слететь с головы, возился с охотничьими собаками и ловчими птицами, охотился на лис, играл в кегли и в мяч, вопреки тому, что отец, Томас Бирд и все окружающие осуждали эти занятия как греховные и порочные, не достойные человека истинной веры.

Томас Бирд был настоящим наставником. Он не только вдалбливал в детские головы четыре действия арифметики и латынь, не только произносил перед ними жаркие проповеди и без конца цитировал на память Евангелие, он искал пути к детскому воображению, к детскому сердцу, сочинял короткие пьески на евангельские или бытовые сюжеты с обязательным нравоучительным смыслом и разыгрывал их вместе с учениками, понимая, что игра лучше учит детей, чем сухие, скучные наставления. Когда же все педагогические средства были исчерпаны, прибегал к последнему доводу воспитания и вколачивал школьную премудрость и правила нравственной жизни берёзовыми прутьями по мягкому месту.

Сила проницательного учителя состояла именно в том, что он не оставлял своих питомцев ни в школе, ни в церкви, ни дома. Правда, в церкви он был связан по рукам и ногам. Англиканская церковь во главе с королём следила за каждым своим проповедником, как заправская полицейская служба, с одинаковыми последствиями для провинившихся. Высшая комиссия под руководством епископа действовала с неменьшей строгостью, с неменьшей ретивостью, чем Звёздная палата под руководством министра полиции. Королевская администрация предписывала содержание проповедей в каждой церкви страны. И тайная и явная служба епископа следила за неукоснительным исполнением этого предписания, отслеживала и оценивала каждое слово, каждый намёк на политику короля. Епископские суды преследовали строптивых проповедников точно так же, как преследовали прихожан за уклонение от десятины, от воскресной службы, за ересь или порочное поведение. Церковная цензура процеживала каждое печатное слово и выпалывала из книг и брошюр самый слабый намёк на критику правительства или церкви. Не только сознательная критика королевских предначертаний и церковных распоряжений, не только открытая проповедь пуританских идей, даже оговорка, невольная ошибка в евангельском тексте могли стоить проповеднику кафедры и навлечь на него судебное разбирательство и гонение со стороны не только церковных, но и королевских властей.

Однако Бирд владел искусством проповедника ничуть не хуже, чем мастерством педагога. Известно, что запреты неодолимы для дураков и до острия бритвы оттачивают творческий ум, который без преград и запретов, угрозы суда и гонений чахнет и плесневеет и теряет свой творческий пыл, ведь в основании всякого творчества лежит яростный спор, равнодушная, вялая мысль не способна произвести ничего. Если нельзя прямо выступить против насилия церкви и несправедливости короля, а люди, оскорблённые в своей вере, стеснённые и ограбленные своеволием государя, только и ждут таких выступлений, иначе они отвернутся от своего священника, значит, умный проповедник должен прибегнуть к таким неотразимым намёкам, которые поймёт любой прихожанин и к которым не сможет придраться никакая полиция.