Читать «Воспоминания И. В. Бабушкина» онлайн - страница 105

После некоторого обсуждения, предложили старичку взять эту лавку в частную собственность с условием выплаты затраченной суммы из общественных капиталов, равно и уплаты по данным векселям, не менее чем по 10 руб. в месяц. Хотя старичок как будто неохотно согласился на наше предложение, но лучшего выхода не предстояло, и он согласился на наши условия, выговорив заранее, чтобы ему дали свободу не платить ничего в первые два-три месяца. Мы согласились, и вот наше кооперативное учреждение перешло в частные руки.

Впоследствии это создало не мало неприятностей для меня, хорошо знакомого с душой этого предприятия. Многие прослышали, конечно, что лавка основана на кооперативных началах, но как именно она основана, они этого хорошо не знали, да и узнали-то слишком поздно, когда лавка уже перешла в частные руки и когда за деятельностью ее не могло существовать никакого контроля. Старичка стали упрекать прямо в глаза, что он открыл лавку на общественные деньги,, которые он как будто бы присвоил себе самым бесчестным образом. При этом, как доказательство справедливости таких взглядов, ставилось ему на вид, что он теперь мастер (ов в это время был мастером). Понятно, что человек должен был сильно обижаться на такого рода отношения к себе и очень часто горько жаловался на такие обиды. Сколько мог, я старался втолковать своим знакомым несправедливость их обвинений, все же устранить их совершенно я не мог. Я продолжал находиться в хороших отношениях с этим старичком и, однажды, попросил поместить у него в мастерской одного знакомого мастерового. Он удовлетворил мою просьбу, но видимо впоследствии, сильно каялся в своем; поступке. Дело в том, что вновь поступивший товарищ был страшно самолюбивым человеком и считался только с моими замечаниями, других же он игнорировал и, вообще, держал себя довольно несимпатично. Обо всем этом мне сообщали, и при встречах я ставил ему это на вид. В конце концов, у него произошла стычка со старичком, как с мастером данной мастерской. В пылу ругани мастеру пришлось вынести массу оскорблений и он, не найдя ничего лучшего, приказал вывести за ворота товарища, а потом назначил ему через две недели расчет. По этому поводу я принужден был с’ездить к старичку и дружески убедить его отказаться от своего намерения. Я настаивал, чтобы он не рассчитывал товарища, он же настаивал на своем решении. Хорошо помню, как этот старый семейный человек заплакал передо мной, очень молодым, в сравнении с ним, человеком. Он старался доказать мне, что не может оставить товарища продолжать работать, и в то же время сам чувствовал невозможность употреблять такие способы по отношению к рабочим. Вся Эта история была наглядным доказательством того, что служить двум господам невозможно, в чем он вскоре и убедился. Он часто сообщал мне о секретных собраниях мастеров с директором, о вопросах, которые они обсуждали, и т. д. Словом, продолжал оставаться все тем же старичком, каким я его встретил. Но это была моя последняя встреча с ним. Он тогда же уплатил мне остаток суммы, собранной мной для кооперативной лавки. Уходя от него, я увидел, что по отношению ко мне, по отношению к делу, поскольку оно являлось общим, он оставался в течение двух лет совершенно честным человеком. Но я видел его слезы, видел его тревогу и многое другое. Извлекать из него пользу и в дальнейшем мог бы умелый и осторожный человек, потратив лишний час для беседы с ним. Время же было слишком горячее, и всякая свободная минута ценилась и, притом, нам нужны были люди посильнее этого старичка; люди, умеющие жертвовать всем и собою, и вот, попрощавшись дружески, я ушел от него, но изредка все-таки приходилось его тревожить. Вскоре последовавшее сокращение заработков заставило •его изворачиваться побыстрее, но даже его друзья прониклись недовольством к нему, к тому же и мой знакомый не был рассчитан и, понятно, неудовольствие росло. Как-то я должен был иметь свидание с человеком из этой мастерской, которого я знал довольно давно. На состоявшемся свидании (на проспекте) он изложил общее неудовольствие мастером, хотя он был его друг, и спрашивал совета, как им поступить. Мне думалось, что если мастером состоит свой человек, который замаскированно поддерживает протест, он будет полезен, но коль скоро мастером состоит свой человек, который старается заглушить протесты и, по необходимости, частицами уступает администрации, в то же время, как свой человек вызывает семейное неудовольствие, а не ненависть, такой мастер для движения вреднее прямого врага. И потому я посоветовал собраться на частное собрание человекам пяти-шести и пригласить на это тайное собрание мастера и на нем дружески попросить его отказаться от мастерства. Впоследствии мне удалось узнать, что он ушел из мастеров и даже сидел 3 месяца в тюрьме. Этим я и закончу о старичке.