Читать «Воспоминания дипломата. 1893-1922» онлайн - страница 228

Иногда большие выходы носили почти зловещий характер. Так, весной 1904 г. я присутствовал на Пасху при выходе царя. В это время с Дальнего Востока стали приходить вести о наших неудачах. Погода стояла ненастная, многие из старых сенаторов и членов Государственного совета побоялись приехать. В результате, когда двор проходил (придворные шли впереди) громадный Николаевский зал, предназначенный для заседаний Государственного совета и сената, тот был почти пуст - в нем затерялись всего лишь человек 10 старцев в черных или красных (сенатских) мундирах. Следующий зал был полон, но то были командированные по наряду офицеры гвардейских полков. Шествие двигалось медленно, беспрестанно останавливаясь. По окончании церковной службы двор возвращался обратно теми же залами, и я заметил, что в Николаевском зале сенаторов и членов Государственного совета было еще меньше, хотя во время службы наружные двери дворца обычно закрывались и никого из присутствующих до ее окончания не выпускали.

Не менее зловещее впечатление произвел на меня в ноябре 1905 г. выход в день Георгиевского праздника. В этом случае царю предшествовали в процессии не придворные, а георгиевские кавалеры. Когда Николай II показался в церковных дверях, то перед ним, отделенные от него лишь одной фигурой обер-гофмаршала, шли генерал Куропаткин и адмирал Алексеев как единственные в то время кавалеры ордена Георгия III степени. Что за мрачное напоминание о безнаказанно проигранной ими войне. Перед началом церемонии мне бросилась в глаза фигура великого князя Николая Николаевича в штатской одежде и в шапке с громадным султаном на голове, стоявшего перед георгиевскими кавалерами из числа нижних чинов огромного роста. Этот султан будущего верховного главнокомандующего маячил неестественно высоко в тумане петербургского ноябрьского дня как некое грозное привидение. Если фигуры Алексеева и Куропаткина говорили тогда о прошлом поражении на Дальнем Востоке, то появление Николая Николаевича представлялось признаком будущего и окончательного разгрома царской России.

Крушение трех монархий (России, Германии и Австро-Венгрии) означало наступление новой эры в европейских международных отношениях. В то время как в 1914 г. в Европе существовали лишь три республики: Франция, Швейцария и Португалия, в настоящее время только на европейских полуостровах сохранилось несколько монархий, помимо других небольших королевств - Бельгии и Голландии.

Как я уже говорил, лозунгом государственного строя в европейских империях был третий Рим. Он в большей или меньшей степени служил руководящим началом у трех бывших членов Священного союза. В России, хотя и в несколько затушеванной форме, царь являлся главой православной церкви, после разрешения Петром I долгой распри в Москве между патриаршей и царской властью; в Австро-Венгрии император-король тоже опирался на религию. Он носил титул "апостолического величества", и даже лютеранин Вильгельм II считал необходимым выступать в ряде случаев в качестве проповедника. В России упомянутая, формула - самодержавие, православие и народность - в первых двух словах носила понятие, явно навеянное извне; оно пришло из Византии, в то время как титул императора Священной Римской империи, непосредственно связанной с Римом, долго оспаривался между Северной и Южной Германией, затем - между Берлином и Веной и, наконец, формально остался за последней.