Читать «Воспоминания дипломата. 1893-1922» онлайн - страница 219

Когда приехал представитель Советской власти принимать министерство, то оба товарища министра - Нератов и Петряев - ничем не проявили себя, оставшись безучастно стоять в дверях зала, где происходило собрание состава министерства.

Между тем сорганизовавшиеся на "кадетский лад" молодые сотрудники министерства заняли враждебную позицию и демонстративно покинули зал заседания. За ними последовало начальство. В результате на советскую работу перешло небольшое количество лиц из прежнего состава министерства. Об этом вскоре стало известно за границей. И многие посольства, миссии и консульства царской России последовали примеру сотрудников министерства. Мучительно было переживать тот факт, что русский дипломатический корпус во многих даже несоюзных странах сыграл на руку враждебной по отношению к Советской России политике Пуанкаре, Клемансо и Фоша, видевших в Советском правительстве лишь случайное и временное явление, нечто вроде новой Парижской коммуны 1871 г., подлежащее, по их мнению, такому же разгрому.

Как я уже говорил выше, деятельность послевоенного германского правительства в области внешней политики после поражения Германии началась с противоположной Парижу исходной точки - сближения с Советской Россией. Министерство иностранных дел и оставшиеся в нем профессиональные дипломаты пошли по намеченному некогда Бисмарком пути ориентации на Россию. Инициатором этого движения был барон Аго фон Мальцан, занимавший в то время должность заведующего русским отделом министерства. С назначением министром умного хозяйственного Ратенау положение Мальцана существенно окрепло. Нельзя не признать, что Мальцан довольно удачно повел свою политику сближения с Советской Россией.

Стремление Германии к установлению нормальных дипломатических отношений с Россией получило свое оформление в 1922 г., когда был подписан Рапалльский договор. Однако в описываемый мной период нормальных дипломатических отношений между Германией и Советской Россией еще не было. В восстановлении же этих отношений были заинтересованы обе стороны. С ноября 1918 г. советского посольства в Берлине не было, и лишь постепенно там начали появляться советские представительства официозного характера в виде комиссий по обмену пленными и по другим вопросам, успешное решение которых между обеими странами стало неотложно. Но рядом с ними существовало и нечто вроде представительства парижской группы русских дипломатов. Правда, в силу дружелюбной по отношению к РСФСР политики Вильгельмштрассе роль "представителей" парижского контрреволюционного центра была сведена почти на нет.

Нельзя не сказать, что период, переживаемый советско-германскими отношениями в 1921 - 1922 гг., был необычайно интересен на фоне общеевропейской разрухи и носил в себе зачатки нового европейского строя, выявившегося вскоре, естественно, в других формах, чем это представлялось в 1918 - 1919 гг. в Париже, когда союзники пытались вычеркнуть Россию из списка европейских держав. Подобная точка зрения Парижа не могла, конечно, оказаться жизненной.