Читать «Воспоминания генерала Российской армии. 1861–1919» онлайн - страница 22

Ночью во сне слышались звонки и выкрики: Мытищи, Хотьково, Троица-Сергиево, Итларь… Проснулся ранним утром на станции Семибратово и скоро сквозь осенний туман первый увидел шпиц Церкви Петра и Павла, что у фабрики Корзинкиных. На вокзале нас встретила тетка Ольга, и мы пошли прямо к ней… Сердце радостно забилось, когда я увидел прогимназию, но она показалась мне низенькой.

Мы поместились в одной маленькой комнатке. У отца в наличности было скопленных по грошам около 300 руб., и этим капиталом тетка Ольга подбила-уговорила отца строить домишко – свое гнездо. Землю, 100 квадратных сажень, в долгосрочную аренду на Туговой горе давало крестьян Ямской подгородной слободы за 10 руб. арендных в год. Лесной материал – бревна, доски, брусья – давал купец Голодухин в долг. В конце сентября началась постройка, а в начале ноября мы перешли в «собственный» дом. В новом доме было и холодно, и сыро. Во время постройки дома я, бегая около постройки, на дороге, около колеи, нашел два медных екатерининских пятака, и у меня разыгралась фантазия о кладе, живо взял лопату и давай ковырять землю на месте находа пятаков, и вдруг лопата стукнулась о что-то твердое – котел с деньгами, блеснула у меня мысль, и я быстро отошел от этого места, побежал к отцу и тайно рассказал о «кладе». Поздно ночью я уже спал, как отец разбудил меня и давай ругать – он вырыл огромный камень… но пятаки долго хранились у нас. Рассчитавшись с плотниками и печниками, отец остался без гроша, мест нигде не было, вот тут-то и началась нужда: о мясе и забыли, булочка – только изредка по праздникам, да и то черствая, она дешевле на три копейки, а если мать на стол поставит картофельный суп с яичной подправкой, то и слава Богу. Что было хорошо у нас, так это ржаной хлеб из свежей муки, ветряные мельницы были от нас недалеко. Теперь нам было большим наслаждением поесть «сочней» из ржаной муки: делалось тесто пресное на воде, из теста катались тонкие лепешки, делалась начинка из творога, яиц и растопленного масла, все это тщательно растиралось, и начинка готова. Начинку накладывали на лепешку, лепешку складывали пополам, край «засучивали» – и на сковородку в печь, как блины; горячий «сочень», политый горячим маслом, – одно объеденье.

Несмотря на просьбы отца, обратно в прогимназию меня не приняли, и только по доброте инспектора классов, вновь учрежденного из уездного училища городского училища, Петра Николаевича Лебедева, я был принят в это училище в старшее отделение 2-го класса, где встретился с бывшими прогимназистами Шавлинским и Варницким. Городское училище помещалось в бывшем доме ссыльного в Ярославль Бирона, на берегу Волги, рядом с губернаторским домом. Дом был очень хорошо приспособлен, классы были высокие и просторные. Мне каждый день приходилось бегать от прогимназии до городского училища, в оба конца – пять верст. Наше отделение вел учитель Антушев, но в конце учебного года был арестован как революционер, судим и был сослан в Сибирь. Теперь я увлекся русской историей, прочитал всего Карамзина, Костомарова и запоем читал исторические романы, журналы «Русский архив», «Русскую старину» и «Исторический вестник». Изучил истории городов Ярославля, Углича и Ростова и всего Ярославского края – знал все исторические места, мне всякое место говорило само о себе.