Читать «Воспоминания (Несколько дней той войны)» онлайн - страница 8

Налет / 6

На тридцатый день войны в 9 часов вечера радио прервало передачу, и диктор каким-то металическим голосом произнес.

— Граждане, воздушная тревога.

Это объявление он повторил несколько раз. Но еще до этого, до того спокойно лежащий на своем любимом месте мой пес, вскочил и побежал к двери. Я не мог понять, что происходит, он вновь и вновь звал меня на улицу. Стало понятно, лишь когда объявляли воздушную тревогу. Мы выскочили из дома, Эрик понесся впереди меня в укрытие, где сидел до самого конца воздушного налета, пока не объявили отбой.

А я, несмотря на все протесты взрослых, с ребятами нашего двора, такими же отчаянными сорванцами, с Володькой и Эркой, забрались на крышу и стали наблюдать за происходящим в небе и вокруг.

В ночном небе один за другим стали вспыхивать прожектора и медленно раскачивать свои лучи. Где-то совсем недалеко в районе Химок запылали зарницы выстрелов. С задержкой, как от грозы, мы слышали доходившие до нас их гулкие раскаты. Гул самолета все ближе и ближе к нам. В небе прожектора захватили в перекрестье лучей самолет, и тут же по нему открыли огонь наши зенитки. Разрывы снарядов ложились по курсу самолета то справа, то слева. Все, кто с нами наблюдал за этим, и те взрослые, что тоже были на крыше, не могли понять, что происходит. Они будто на футбольном матче обсуждали нападающего, который промазал по воротам, и вновь с мячом и вновь ему никак не удается забить гол противнику. Примерно такая же картина. Я попытался им объяснить, что ведется заградительный огонь и существует специальная зона, где ведется огонь на поражение, но мне никто не верил. Если сбить вражеский самолет над важным объектом, он при падении разрушит больше, чем при бомбардировке, и его уводят этим огнем в нужное место. Я это наверно мог долго объяснять, но поняв, что всё тщетно решил дальше просто молчать.

Уже в нескольких местах, там на горизонте возникли зарева от пожаров. Налет шел часа полтора — два. Прозвучала команда — отбой. А мы с приятелями еще долго сидели на крыше, обсуждая, как на наших глазах произошло воздушное сражение. Это был первый налет на Москву.

Потом налеты немецкой боевой авиации стали каждодневным явлением. Первым о них узнавал Эрик. Своим собачим чутьем он безошибочно определял надвигавшуюся на нас угрозу. Как не жаль было с ним расставаться, но с продуктами становилось все туже, и мне пришлось его отдать зенитчикам на батарею, стоящую около Хлебниковского моста. Он там стал служить воздушным разведчиком. О появлении вражеских самолетов он предупреждал всю батарею за долго до объявления тревоги. Вся зенитная батарея была очень довольна своим новым бойцом. Если бы собакой давали звания и ордена, возможно Эрик мог дослужиться до больших чинов и мог бы с гордостью носить свои боевые награды.