Читать «Воспламенение (ги-2)» онлайн - страница 146

— Он остановился, — пытаюсь сказать я, но из моего распухшего горла выходит только ужасный каркающий звук. — Он остановился, — говорю я снова, и в этот раз у меня, вероятно, получается более четко, потому что Пит и Финник поворачивают головы в сторону тумана. Теперь он начинает медленно подниматься вверх, будто засасываемый в небо. Мы наблюдаем за ним, пока его полностью не затягивает, не остается ни единого клочка.

Пит откатывается от Финника, который переворачивается на спину. Мы лежим там, задыхаясь, подергиваясь, в наши разумы и тела вторгся яд. Спустя несколько минут Пит неопределенно указывает наверх:

— Обезны.

Я смотрю и нахожу пару, которая, как я предполагаю, является обезьянами. Я никогда не видела живую обезьяну, они не водятся в лесах у нас дома. Но я, вероятно, видела их изображения, или на одних из Игр, потому что, когда я вижу этих существ, в голову мне приходит то же слово. Мне кажется, у них оранжевый мех, хотя трудно сказать, и они размером примерно с половину взрослого человека. Я считаю обезьян хорошим знаком. Конечно, они не бродили бы вокруг, если воздух был бы смертелен. Некоторое время мы спокойно наблюдаем друг за другом, люди и обезьяны. Затем Пит встает на колени и ползет вниз по склону. Все мы начинаем ползти, потому что ходьба сейчас представляется таким же подвигом, как полет. Мы ползем, пока лозы не сменяются узкой полосой песчаного пляжа и теплой водой, окружающей Рог изобилия, в которой мы моем свои лица. Я отдергиваюсь, словно от огня.

Соль на рану. Впервые я по-настоящему понимаю это выражение, потому что соль в воде делает боль в моих ранах настолько ослепляющей, что я почти теряю сознание. Но есть и другое ощущение — вытягивания. Я экспериментирую, осторожно помещая руку в воду. Мучительно, да, но в меньшей степени. И сквозь синюю воду я вижу молочно-белое вещество, выходящее из ран на коже. С той же скоростью, с какой уменьшается белизна, уходит боль. Я расстегиваю ремень и сдираю свой комбинезон, который теперь не сильно отличается от продырявленной тряпки. Моя обувь и нижняя одежда необъяснимо не повреждены. Потихоньку я опускаю в воду по небольшому кусочку тела, пока яд вытекает из моих ран. Пит, кажется, делает то же самое. Но Финник, отступивший от воды после первого же прикосновения, лежит ничком на песке, не желая или не имея сил очистить себя.

Наконец, после того, как я пережила худшее, открывая свои глаза под водой, вдыхая воду носом, очищая его, и неоднократно полоща горло, я в состоянии помочь Финнику. К моей ноге потихоньку возвращается чувствительность, но руки все еще судорожно дергаются. Я не могу перетащить Финника в воду, да и, вероятно, боль может убить его. Так что, я зачерпываю пригоршни и выливаю их ему на руки. Так как он не под водой, яд выходит из его ран так же, как входил, клубами дыма, которого я изо всех сил стараюсь избегать. Пит приходит в себя достаточно, чтобы помочь мне. Он разрезает комбинезон Финника и где-то находит две раковины, которые сохраняют воду гораздо лучше, чем наши ладони. Мы концентрируемся на смачивании рук Финника, потому что они наиболее сильно повреждены, и, хотя из них выходит очень много белого вещества, он не замечает этого. Он просто лежит там, закрыв глаза, иногда издавая случайный стон.