Читать «Ворота Победы» онлайн - страница 290

Из того, что в газете после написали, подумать можно, что я сам туда полез, без приказа. А я отвечу — а как же дисциплина? Что за армия, где каждый, куда хочу туда и кручу — нас натаскивали на действия вдвоем, втроем, в составе отделения, взвода — вбивали, что выйдя из строя, ты ослабляешь общий механизм. И не добежал бы я, сто метров по голому простреливаемому месту. И не надо так плохо о людях думать, что из всех у одного меня совесть есть, а другие? Ротный наш, видя такое непотребство, и распорядился — минометчикам, дать залп дымовыми, и организовать спасение, ну а наш взвод самый правофланговый был, бежать ближе всего. Шестеро нас и рванули — мое отделение, что от него осталось. Где бегом, где пригибаясь — мать честная, тут у стены на воздухе за десять шагов жар невыносимый, как там внутри кто-то еще живой? Киндеров успели выпихнуть троих, еще одного мы на растянутую плащ-палатку принять успели. Кричим снизу — есть там еще, давайте, поймаем!

А наверху лишь огонь из того окна. А дым рассеивается понемногу, хотя минометчики еще постарались. И тут из дыма прямо на нас танк лезет — рыло огнемета вперед торчит, два по бокам. Мы назад, немчиков этих похватали — из четверых мелких один и не шевелится совсем, двое плачут и пищат, только один вроде не пострадал, да разве ребенок быстро бегать может? Дали бы эсэс по нам из пулемета, лежали бы мы там все — но они, по сволочной своей натуре, покуражиться решили, чтобы поближе, и сжечь всех! «Горыныч» хоть и медлительный, но все же быстрее ползает, чем человек бежит, а оказаться от него ближе сотни шагов, верная смерть — пыхнет огнем по широкому сектору, и в окопе, и в воронке не укроешься! Бежим, как никогда до того не бегали, я киндера тащу, пуд лишнего веса на плече — и бросить бы, тогда спастись шансов больше, да западло это, чему быть того не миновать. И не оглянешься, где танк, далеко ли?

И тут рвануло-полыхнуло позади, аж страшно. Это самоходки наши наконец подошли, и врезали по фрицам тяжелым калибром, что и «тигра» расшибет. А «горыныч» лишь пехоте опасен — против танков он овца, броня тонкая, пушка слабая, медлительный, зато цистерна с огнесмесью внутри — от прямого попадания вспыхивает, как банка бензина в костре. И пошли наши вперед, еще двух «Горынычей» походя расстреляли. И вроде даже еще кого-то из горящего дома спасти сумели — решетку на окне буксирным тросом зацепили и дернули.

Киндер кого я вынес — девочка оказалась, лет четырех, беленькая, глаза синие. Как зовут, бог весть, я ее санинструктору на руки сдал, и назад. А оказалось, что с самоходчиками, «святой полк», знаменитый на весь Первый Белорусский, в этот день корреспондент из Москвы был, он меня вечером уже разыскал, поспрашивал. И вот, статья в «Правде»! И фотография моя, на первой полосе. С которой, после, так говорят, памятник лепили, что и сейчас в Трептов-парке на горе стоит — бронзовый русский солдат, с немецкой девочкой на плече, в другой руке автомат АК. Так я в историю и попал, сам не ожидая.

А тогда, после подвели мы к стенке пойманных фрицев — кто убежать не успел. Оказались они и не фрицами вовсе — один на коленях ползал и кричал, «я в советском Львове родился, меня заставили», другой лишь зыркал зло, как волк, и только один раз проорал «ще не вмерла Украина!». Правильно, что приказ был — таких в плен не брать. Выстроили этих бандер, или Бендер (тьфу, их и так и сяк обзывали) у стенки соседнего дома, и напоследок ротный наш спросил: пошто людей сожгли, ироды? А самый борзый возьми и ляпни: