Читать «Вольные повести и рассказы» онлайн - страница 13

На месте около величественного распятия Иисуса Христа остались лишь два человека. Это учитель русского языка и литературы, поэт Родион и крикун, бросивший в Бога бутылку «Карачинской» и наказанный самим Богом за мелкое хулиганство. Родион подошёл к узнику, потрогал тонкое каменное платье, посмотрел узнику в плачущие глаза, вынул платок и вытер им лицо хулигана.

– Терпи теперь, я тебе не помощник. Хоть понял, за что тебе кара?

Узник камня моргал глазами: «Понял…»

Поэт поднял глаза вверх. На него с креста смотрел Иисус Христос. Родион удивился. Он ожидал, что Христос осудит его взглядом. Нет, Иисус благожелательно смотрел на поэта. Из вздувшихся трав кто-то пищал: «Не стыдно вам две тысячи лет держать человека на кресте. Он же не железный»! Родион сказал в траву:

– Всё, всё, я больше не выдержу ни одной пытки реализма. Ни духов, ни физики. – И ускоренным шагом покинул поле мемориала.

Гений

Повесть

Казаков Слава – чуваш из Чебоксар. Крещёный в православии. Слава – Вячеслав, старославянское имя – наиславнейший. Фамилия – Казаков от «казак». Считается, что казак – удалец, сорвиголова. По-другому считается, что казак – батрак, слуга. Наконец, по третьему счёту, казак – гонец, конный рассыльный. Наш Слава не был ни тем, ни другим, ни третьим. Зато он был чувашом-славянином, моряком и студентом. Служил на флоте, старшина первой статьи. Он старший нас возрастом, ему 26. Как и я, он староста группы. Как и я, он мастер спорта. Мы, друзья, все мастера по бегу, плаванию и лыжам. Слава не столько высок, сколько крепок и статен. Однако лицо его я бы не отважился называть красивым. Глазки хоть и не в прорезь, но узковаты и мелковаты, чувашские. Но вот какая деталь. Где у него нос, там у него хребет, надвигающийся на излучину верхней губы и нависающий над нею. Думаю, девушки не могут не любоваться этим природным явлением, ибо этот, с позволения сказать, нос и составляет очарование всего лица Славы. Замени этот нос другим, неким красивым, и Слава утратит свою колоритность. А когда Слава разденется до пояса, обнаруживается выпуклая грудь и впадина йоговского живота; когда Слава втягивает его, кажется, видны позвонки спины. У Славы мощные лёгкие, он и пловец, и бегун. По рассказу Славы, он родился «мертвым», как бабка ни трясла его, дыхания не было. Готовились хоронить, когда будущий моряк и студент истории начал дышать нормально. Из восьмерых детей Слава был седьмым, четверо умерли от асфиксии, а может быть, успели похоронить до того, как у них окрепло дыхание. Короче, Славе повезло. Вместе со мной он разделяет замыслы «возрождения рода» как способа жизни и как условие выживания и прогресса. «Тогда будет „Наш Дом Россия“, когда каждый род будет иметь свой дом в России. Дом – это понимание жизни родом, линия жизни рода; дом – это жизнь рода», – считает Слава, как считаю и я. Русская речь правильная, однако «в своём кругу», как и другие товарищи, мог запустить любой слоган-сленг уличной формы. Кличка «Чебоксар». Он её знает и иногда ссылается на Чебоксара.

– Люб, ты обугрел! У Чебоксара почти свадьба, а ты вызываешь. Какая ещё работа? Говори, или делаю разворот!