Читать «Вольное царство. Государь всея Руси» онлайн - страница 8

– Где же сии опасные грамоты?

– Привезет их вборзе с собой посланец папский Антон, тоже, как и яз, венецианец. Будет твоим боярам слободни проезд по Рому по всем королевствам и княжествам.

– Награжу тя за верную службу щедро, – сказал Иван Васильевич, – иди. Когда надобно будет, призову для ради сих же дел.

С благодарностями и низкими поклонами вышел денежник из покоя государя московского.

Мать и сын остались одни и сидели молча за столом, разглядывая изображение греческой царевны. Первым нарушил молчание Иван Васильевич и, усмехнувшись, сказал:

– Что другое, а детей рожать горазда будет.

– Бог ее ведает, сыночек, – тихо и в раздумье произнесла Марья Ярославна, – что она в дом-то нам принесет.

– Разве сие угадаешь, матушка? – грустно ответил Иван Васильевич. – Чужая она всем нам, особенно Ванюшеньке. Вижу, чует он, что злой ему мачехой царевна будет. Токмо теперь уж поздно перепряжку-то деять. Да, может, лучше-то и не найдешь… – Иван Васильевич помолчал и добавил: – Хочу тобе, матунька, как на духу покаяться. Токмо трех любил яз. Одну в ранние юные годы, всего две недельки. Любил на походе, да и не сердцем любил, а токмо телом. Вторая-то была княгинюшка моя, Марьюшка, нежная и ласковая. Сердцем всем полюбил ее, голубушку. Отцом чрез нее стал, а Господь ее от меня отнял.

Иван Васильевич замолчал, сжимая свои руки. Язык его не поворачивался сказать о Дарьюшке даже матери. Марья Ярославна положила руку на плечо сына и сказала ему, как говорила маленькому:

– А ты не бойсь, сыночек. Материнское-то сердце все у дитя своего уразумеет.

Приник Иван Васильевич лицом к руке матери и зашептал:

– Третьей-то яз и сердце и душу навек отдал, матунька. Токмо имя ее не спрашивай, а ежели сама потом догадаешься, держи сие в тайне про собя, дабы ни один человек о сем не ведал.

Он почувствовал, как другая рука его матери ласково легла ему на голову, и стал сразу он как бы малым дитем, вздохнул глубоко и прерывисто, словно наплакался вдоволь. Успокоился сразу и заговорил с тихой печалью:

– Все три мя любили, а последняя больше двух первых. Истинной женой мне была, да не может вот княгиней стать, займет ее место царевна чужой земли, и сама мне совсем чужая.

– А ты не кручинься, Иванушка, – ласково заговорила государыня. – Бог поможет, забудешь с годами любу свою, а с царевной-то, Бог даст, стерпится – слюбится…

Иван встал из-за стола и, пройдясь вдоль покоя, молвил матери:

– От ласки твоей, матушка, легче сердцу моему, и силы душевной у меня прибыло. Поборю яз собя, может, забуду и любу свою, токмо вот радостей сих на земле мне никогда уж больше не ведать.