Читать «Вольное царство. Государь всея Руси» онлайн - страница 429

* * *

Через месяц, в самый канун Рождества, декабря двадцать четвертого, Иван Васильевич вместе с дьяком Курицыным, внуком Димитрием и вторым сыном своим Юрием, внимательно рассматривали разложенные на столах военные карты карельских земель и шведских городов-крепостей, особливо приморских: Выборга, Або, Улеаборга.

– Рано темнеет в здешних-то краях, – сказал Курицын, – моим глазам уж трудно обозначения разглядывать.

– Да и время-то уж позднее, – согласился Иван Васильевич, – вечереет. А парубки наши, чаю, первой звезды заждались?

О еде напоминал и дворецкий, собиравший со слугами стол для встречи праздника.

– Батюшка! – воскликнул Юрий. – Глянь в сие вот окошко, в слюду, – наверху, в первом углу, звездочка!.. Вишь, чуть мигает уж…

– Вижу, – улыбнулся Иван Васильевич и сказал дворецкому: – А ты, Иван Михайлыч, слышь, про что речь у нас идет?

– За нами дело не станет, государь!

В дверь постучали, и в покои вошли архиепископ Геннадий и Ефим Медведнов, бывший новгородский посадник, принеся дорогие подарки. Следом за ними начали приходить один за другим по двое, по трое бояре московские, прибывшие в Новгород вместе с государем.

Говорили почему-то все вполголоса и даже шепотом. Полы хором, по старому обычаю, были устланы пахучим сухим сеном, которое слегка шуршало и потрескивало под ногами многочисленных гостей и слуг.

И владыка, и Медведнов исподтишка переглядывались, и в их взглядах было что-то ехидное и злорадное. Иван Васильевич поймал несколько таких взглядов. Ему было не по себе, но он ничем не подавал вида.

«Придет еще время, когда всем и за все платить буду по заслугам», – мелькнуло в его мыслях, и он так зло улыбнулся, что архиепископ Геннадий поежился, но все же сказал с невинным видом:

– Бают, государь, твой-то книгопечатник Варфоломей за бесовство свое наказан. Сказывали мне гости новгородские, прибывшие из Любека, о Гатане-печатнике. Утонул он во время бури, когда из Колывани к собе в Любек ехал.

– Бают еще, государь, – добавил посадник, – свейский-то губернатор Стен Стур давно недоволен его службой у тобя, и посему вот Готан и молил у тобя для собя охранную грамоту с большой золотой печатью.

Дьяк Курицын многозначительно взглянул на государя, но тот слегка усмехнулся и молвил:

– А иначе и быть не может. Стен Стур-то был и есть ворог наш.

В покои неожиданно вошел князь Данила Щеня со всеми своими воеводами. Они низко поклонились государю и всем присутствующим. Государь сурово нахмурил брови.

– Эх ты, щеня! – зло произнес он. – Как у тобя вышло с ветхой башней?

– Такое вышло, государь, что ума не приложу…

– А он, ум-то, у тобя был?

Молодой Патрикеев стоял бледный как мел, оскорбленный и беспомощный. Кругом он был виноват, а государь, как всегда, прав.

– Ты хоша бы сей часец, – продолжал государь, – ума своего приложил и сказал бы нам всем толково, что такое с ветхой башней вышло?