Читать «Волшебная шапка (с иллюстрациями)» онлайн - страница 99

— Кто ещё хочет сказать?

С места встала Саддиниса. Она постояла, наматывая на палец кончик косички, вздохнула и вдруг выпалила:

— Если мы исключим Хашимджана из пионеров, то его мать повесится!

Класс испуганно охнул. Саддиниса продолжала:

— Да, да, я сама не раз слышала, как она говорила: «Если Хашим будет по-прежнему плохо учиться или бросит школу, я не перенесу этого: или повешусь, или обольюсь керосином и сожгу себя!»

После Саддинисы опять вскочил Таштемир, он уже не рвался съесть меня живьём. Он сказал, что меня можно простить при условии, если я попрошу у товарищей прощения за прогулы и сам выпущу новую стенгазету.

— А за то, что он меня толкнул, мы потолкуем с ним потом на улице, — закончил он.

А класском Хамрокул тут же вставил:

— Верно, верно, Кузыев не выполняет никакой общественной работы. Его надо ввести в редколлегию стенгазеты, пусть поработает. Тем более, что у него почерк хороший.

Маматджан тоже долго и непонятно говорил о том, что выгонять меня из пионеров не стоит, но можно временно отобрать у меня галстук и посмотреть, как я себя поведу дальше.

Выступили почти все ученики нашего класса. Я уже не различал, кто что говорит, меня окутал какой-то липучий туман, начала кружиться голова…

— Кто за то, чтобы исключить Хашима Кузыева из рядов пионеров, прошу поднять руку, — сказал Азизов.

Я вздрогнул, поднял голову. Сейчас рубанёт. Но что это? Проходит минута, другая, третья. Никто не поднял руки. Сидят, ждут чего-то.

— Хорошо! — произнёс Азизов непонятно почему повеселевшим голосом. — Молодцы, ребята, другого я от вас и не ожидал. Теперь у меня есть другое предложение. Прошу поднять руки тем, кто готов не пожалеть ни сил, ни времени на то, чтобы помочь Хашимджану Кузыеву исправиться, стать примерным пионером и хорошим человеком.

Вверх взвилось тридцать шесть рук. Мне показалось даже, что кто-то поднял обе руки, потому что когда Маматджан подсчитал, то оказалось два лишних голоса. Один лишний голос оказался мой, сгоряча я тоже проголосовал, а другой лишний голос остался невыясненным. Может, сам Атаджан Азизович тоже голосовал сгоряча?

— Ну, Хашимджан, что теперь ты скажешь нам? — повернулся ко мне наш любимый директор.

— Я? Я прошу у всего класса прощения. Уверяю, что такое, как сегодня, никогда больше не повторится.

— Значит, даёшь торжественное обещание?

— Нет, обещания дать я не могу.

— Это почему же? — изумился класс.

— Этого я не могу обещать потому, что грош цена стала с некоторых пор моим обещаниям! — горько воскликнул я. — Я их столькопонадавал, что и не помню сколько! Поэтому я просто хочу исправиться, не давая никаких торжественных клятв.

Собрание на этом закончилось.

Я съел в школьном буфете тарелку маставы , потом сел возле Таштемира и набело переписал всю газету от начала до конца.

— Ну как? — поинтересовался я, когда тот просмотрел мою работу.

— Пишешь-то ты красиво, ничего не скажешь, — ответил придирчивый редактор. — Только очень много ошибок. Однако ты не унывай, готовься, во вторник будем выпускать очередной номер «Отличника».