Читать «Волчонок с пятном на боку» онлайн - страница 85

Галочкин жадно сглотнул и кивнул. Сорвался с места. Хлопнула соседняя дверь. Через минуту служивый вернулся.

– Договорился, бить больше не будут. Отпустят. Вот расскажешь, и отпустят. Зуб даю. Капитан придёт. Вот… слышишь, идёт уже.

И деда Петя рассказал капитану, как с погрузчика упал ящик, а Степан Грачёв ничего специально не крал, он только собрал порошок и положил пока дома. И капитана больше всего разозлило, что ящик был с порошком. Через час Галочкин и капитан приехали в подвал, и дед в доказательство своих слов выдал маленький свёрток. Но только это был тот свёрток, что дед собрал и сам вынес за пазухой. Ругаясь и обвиняя «падлу Коляна, который кинул контору», милиционеры поспешили на склад.

Дед подумал, что оставшийся у Степана порошок закроет долг Захара; может, и на Крым у молодёжи достанет. Успокаивало, что успел позвонить Степану. Предупредил, что менты со складскими оказались заодно и едут на склад на разборки.

***

Дед открыл глаза: «Может, пока пожарю сосиски?» Но мысли снова возвращались к неприятному: «Степан сдюжит. А что ещё оставалось делать? Он сильный, он всё понял, ничего не сказал в ответ. Так было нужно. Захара ведь тоже прихватили из-за порошка и как отделали! А что до его денежного долга, так это уже пустяком выглядит. Отдаст помаленьку. Эх, прости, Стёпа».

Вот такой выдался плохой день. Всегда, в самые тяжёлые моменты своей жизни, он вспоминал своё настоящее имя: «Я – Мчислав Ковалевский. Не какой-то невзрачный Борис Беленький или совсем уж малахольный Пётр Мчиславович Поляков. Мчислав Ковалевский, тысяча девятьсот двадцатого года рождения. Польский еврей, во время войны чудом избежавший смерти в немецком концлагере, но добравший с лихвой срок в советском, где отсидел уже по уголовной статье советского УК Никогда не сдавал своих, сколько раз выходил сухим из воды. Сумел дожить до самых преклонных лет! И это я – Мчислав Ковалевский – написал заявление мусорам! На старости лет опаскудился. Докатился. Глупость учудил с марафетом этим. Только всех подставил. Да, времена изменились. Всё не то. И я давно не тот».

Мчислав принялся жарить сосиски, масло кололось брызгами, и он с раздражением шмякнул сковородкой о плитку:

– Kurwa! – Он жарил уже подгоравшие сосиски, и ждал Захара, Светку и Зину.

Входная дверь хлопнула. Дед еще раз перевернул сосиски, выключил плитку и крикнул:

– Зин, Свет – кто там? Давай, картошкой займись. Сосиски готовы.

Ответа не было. За спиной кто-то закопошился. Дед обернулся. Из-за угла вышли двое парней. Тот, что повыше, – типичный доходяга-наркоман в длинном чёрном пальто, второй – среднего роста в одном растянутом свитере и лыжной шапке-петушке – был сильно пьян.

– Где коробка? Знаешь, зачем мы тут. Не тяни, всё отдашь. – сразу заявил доходяга.

– Я уже отдал всё. Только что в милиции!

– Шутишь плоско, старый. Я всё знаю. И сколько есть, и где прячешь. Коробку давай, матерью клянусь, убьём! – доходяга шагнул вперёд, схватил деда за бороду и за шиворот.