Читать «Волчонок с пятном на боку» онлайн - страница 62

Райское место

Работа казалась деду Пете райским местом. Он рассуждал так: «С вечера и всю ночь тебя никто не трогает. Принял жетоны, сверил подписи, отметил коробки – гуляй, рванина! Хочешь – чай пей за счёт заведения, с печеньем, а хочешь – радио слушай, читай или телевизор смотри. Тишина, покой. Только не спать. Ни-ни. Тут уж строго, да и по рации иногда Валерьяныч на связь выходит. Проверяет, жирный змей. Но и не хочется ведь спать. После восьмидесяти заснуть – как раз проблема, или проснуться? И ещё хорошо, что не сыро. Кость не ломит, как дома». Однако, оставаясь наедине со своими мыслями, Пётр Мчиславович Поляков вспоминал молодость, перебирал события жизни. И воспоминания эти были тревожными, а временами и вовсе тяжкими. Но больше всего деда Петю беспокоило, что старость не принесла ни покоя, ни умиротворения. Только страх. Страх, что останется один, что Зина и Светка бросят его, больного и немощного. Он понимал, что вояж на юга, если и состоится, то явно с билетом в один конец. Это, конечно, огорчало, но дед, по стойкой привычке, выработанной за долгие годы, не унывал. А что может испугать человека, повидавшего на своём веку всякого, – только одиночество. Он думал о работе на заводе у немцев во время войны, о побеге, о прежних своих именах и фамилиях. Эти мысли он гнал прочь, как злобно ощерившихся чёрными пастями немецких псов. Лагерь есть лагерь, хоть немецкий, хоть наш. И тем и другим не мог простить «загубленную на корню жизнь»! Псы-страхи норовили вернуться и почти каждую ночь портили деду сон то вечным скулежом, то захлёбывающимся лаем.

Зато о своей криминальной карьере дед вспоминал даже с некоторой гордостью. Такие дела проворачивал! Одному не переставал удивляться Поляков: как после всех этих фокусов ему удалось дожить до таких преклонных лет? Ничего не брало «старого таракана», как он сам себя и величал: ни война, ни тюрьма, ни болезни, ни перо бандитское, ни даже строгий советский УК. А то, что фамилию сменил и пенсия липовая, – меньший грех из всех возможных. Жить-то надо как-то. Одна мысль денно и нощно не давала старику покоя: сына своего Алексея он так и не нашёл. Поляков полагал, что тот, наверное, тоже сменил фамилию или вовсе уехал в начале девяностых куда-то за границу. «Времена такие. Времена? Или время? Да, время штука вреднющая, главный враг памяти. По радио Бернес запел “Тёмную ночь”. Сколько лет песне, а как цепляет…» Значит, память пока сильнее. И Поляков вспомнил, как года три назад весной ездил в онкодиспансер, в Новосибирск. В тот день к врачу он не попал, постеснялся лезть без очереди. Сидел и не решался войти в кабинет. Выяснилось, что запись к врачу аж на три месяца вперёд. В коридоре терпела целая очередь несчастных. Пациенты, ожидающие вызова, за неимением достаточного количества мест стояли, привалившись к стенам и подоконникам. Такого количества людей в париках Поляков никогда ещё не видел. На секунду он представил, что просто попал на съёмки какого-то необычного фильма. Некоторые из присутствующих были, по всей видимости, лысые, но в платках и шапочках, почти все с грустными, потухшими глазами. В очереди сидел тёмно-жёлтый человек, как будто специально выкрашенный. Очередь покорно молчала. Ждала. Вдруг на одном из стульев он увидел любимую книгу своей юности, «На западном фронте без перемен» – старый, потрёпанный экземпляр. Старушка, вошедшая в кабинет врача, оставила. Деда Петя вспомнил о Лёльке, своей первой любви. Он взял книгу, открыл страницу семнадцатую. Штампик местной библиотеки – может, та самая книжка, двадцать девятого года издания? Сидя на лавочке в городском парке, они с Лёлькой вместе читали этот роман. Медленно наступал сентябрьский вечер, и букв было почти не разобрать, но они всё сидели и молча глядели на страницы, не в силах расстаться. И когда их плечи соприкасались, каждый раз по телу проходила волна жара и дыхание сбивалось. Тогда и случился их первый поцелуй. А потом – война, и Лёлька пропала навсегда.