Читать «Вокруг света №4 (2835) Апрель 2010» онлайн - страница 34

Это может происходить 7–10 раз в год, а в лабораторных условиях — и до 14. Немногим уступают мышам и другие фавориты вивариев, например лабораторные разновидности серой крысы. Белые мыши и крысы (для лабораторного разведения чаще всего использовались именно альбиносные формы — отчасти из-за их меньшей пугливости и агрессивности, отчасти, чтобы сразу увидеть проникших в клетку посторонних животных, если такое случится), а также кролики,  морские свинки и позднее хомячки стали классическим объектом для исследований по токсикологии, микробиологии, фармакологии и многим другим дисциплинам.

В начале XX столетия новая биологическая наука генетика предъявила дополнительные требования к лабораторным животным: для генетических экспериментов нужны были животные, у которых каждый из исследуемых генов представлен только одной версией (аллелем). Дипломник Гарвардского университета Кларенс Кук Литл, темой исследований которого было наследование окраски у мышей, попытался упорядочить свой «экспериментальный материал». Заметив среди  содержавшихся в лаборатории мышей зверьков с необычной светло-коричневой окраской, он начал целенаправленно отбирать их, скрещивая между собой братьев и сестер. Оказалось, что при таком разведении уже через пару десятков поколений животные достигают полного генетического единообразия, которое в естественных условиях наблюдается только у однояйцевых близнецов. Так в 1909 году появилась первая чистая линия лабораторных животных. А спустя 20 лет Литл, для которого разведение линейных животных стало делом жизни, основал в штате Мэн «мышиную фабрику» — знаменитую Джексоновскую лабораторию, ежегодно поставляющую ныне в исследовательские центры мира около 2,5 миллиона линейных мышей. За 100 лет, прошедших с первой работы Литла, в разных лабораториях выведено множество чистых линий животных, отличающихся удивительными наследственными признаками: от «сиамской» окраски до полного бесстрашия, от долгожительства до гарантированного развития эпилептического припадка при звуке звонка. Чистые линии оказались нужны не только генетикам, но и иммунологам: внутри каждой из них можно  проводить пересадки органов и тканей, не опасаясь отторжения.

Как раз тогда, когда Кларенс Литл занимался своей дипломной работой, другой американский биолог, профессор экспериментальной зоологии Томас Хант Морган, вознамерился проверить на животных только что переоткрытые законы Менделя. Объектом исследования должны были стать кролики, но попечители Колумбийского университета, где работал Морган, сильно урезали представленную им смету. Моргану пришлось заменить кроликов совсем уж ничего не стоившими плодовыми мушками дрозофилами. Эти насекомые не только позволили ему и его ученикам сделать множество важнейших открытий, но и с легкой руки школы Моргана стали стандартным объектом генетических исследований — благо мушиный «виварий» не требует даже отдельного помещения. И хотя со временем у дрозофилы появились конкуренты, маленькая коричневая мушка и по сей день остается одним из самых популярных лабораторных животных.