Читать «Вокализ» онлайн - страница 101
Галина Смирнова
На пригородных платформах асфальт был мокрый от тёплого летнего дождя, уютно шелестящего по крышам. А в Москве в это время расцветала липа…
Она манила к себе
своим светом,
трепетно дрожащим в ранней утренней дымке, ослепительно-ярким в знойный летний день, льющимся золотым потоком осенним вечером, мерцающим и серебристым лунной ночью…
манила цветом,
красным от всполохов зари морозным зимним утром, оранжевым от сияния спелых гроздей рябины, манила жёлтым листом, зависшем в седой осенней паутине между деревьями, манила зелёным покрывалом весенней зелени и голубой россыпью упавших с неба незабудок, манила синей черникой, собранной в тенистом овраге и фиолетово-бордовыми соцветиями сирени, случайно выросшей рядом с юными осинками…
она манила запахом
свежести после летнего ливня, благоуханием цветущих трав и земляники, грустным ароматом опавших листьев, запахом сена и первых снежинок, упавших на ладони…
манила звуками
дрожащих на ветру листьев и дождя, шелестящего между деревьями, раскатами грома, жужжанием шмеля над клевером, гаданием кукушки и шуршанием ёжиков в траве…
…это была поляна на опушке леса, рядом с моим домом, совсем близко…
Ле-на! Ле-на!
– Ле-на! Ле-на! – кричал перед окнами роддома высокий худощавый парень с длинными волосами, в джинсах и тёмной футболке.
– Ле… – он неожиданно замолчал, потому что рядом остановилась немолодая женщина в белом халате и косынке, завязанной сзади – то ли акушерка, то ли медсестра.
– Ты что же это так раскричался, не на футболе ведь, – строго сказала она и, помедлив, спросила. – Жена?
– Жена. Увидеть хотел.
– В какой она палате?
– В одиннадцатой.
– Это на первом этаже. Скоро всех мамочек переведут на второй, а пока они ещё здесь, ладно, иди уж к своей ненаглядной, окошко её второе от угла справа.
– Спасибо. Она сказала – позови меня.
– Позови её, милый, позови, кормление у них сейчас… только недолго. И вот ещё, – женщина улыбнулась, – ты погляди-ка, что на заборе пишут и пишут… и ведь стираем, закрашиваем каждый раз, а всё равно – на следующий день снова.
Парень оглянулся, сзади на заборе, поверх ещё свежей краски большими буквами было написано: «Люблю тебя!». Он засмотрелся, а когда повернулся, женщина в белом халате уже ушла. Парень подошёл к приоткрытому окну – второму от угла справа, постучал, позвал:
– Ле-на!
И вскоре у окна появилась девушка – русые волосы небрежно заколоты в пучок, веснушки, голубые глаза, худенькая, она просто утонула в безразмерном больничном халате.
– Лен, ты… вы как?
Девушка наклонилась и подняла с кровати малютку, завёрнутую в линялую больничную пелёнку непонятного цвета.
– Смотри… твой нос и глаза, и реснички длиннющие, как у тебя, Костик, – она поднесла ближе к окну свёрток, из которого выглядывало розовое личико – закрытые глазки, чуть курносый носик, смешно чмокающий рот, светлые волосы.
– Какой маленький…
– Ну что ты, три восемьсот… очень даже большой.
– Кормление закончилось, – раздался громкий голос медсестры, – кладём деток на тележку аккуратно, мамочки, аккуратно, бочком друг к другу. Молодой человек, отойдите от окна.
