Читать «Войди в каждый дом (книга 2)» онлайн - страница 89

—  О чем вы, Авдотья Никифоровна? — Константин выпрямился, опираясь на лопату.

—  У нас так считают... С войны повелось.— Ее взгляд был устремлен куда-то мимо него.— Ежели мужик во дворе топором стучит и дом обихаживает, значит, он с хозяйкой спит, как со своей бабой... Не примите в обиду...

Константин почувствовал, что жгуче краснеет.

—  Ну и пусть говорят! — не сразу нашелся он.— Нам-то что?

—  Сказала, что думала, не обессудьте! — На губы Авдотьи пробилась грустная, как бы виноватая улыбка.— Всю жизнь по людям равнять нельзя, а приходится... Вот и выходит: живи своим умом, но на дураков оглядывайся.

Константин рассмеялся, отставил к забору лопату.

—  На ферму сейчас? Возьмете меня с собой?

—  Пойдемте — улица широкая, места всем хватит! — Она спрятала концы платка на груди, застегнула на верхний крючок ватник.

Деревня еще спала, в рассветной тьме по улице полз туман, ветер гонял его рваные клочья, и они, как напуганные овцы, шарахались в проулки, жались к оградам и избам. Вяло, спросонок горланили первые петухи.

—  А меня вчерась опять про Степана пытали,— меся липкую, смешанную со снегом грязь, глухо проговорила Авдотья.— Где, мол, воевал? Когда прислал последнее письмо?

—  Кто спрашивал-то?

—  Да какой-то приезжий, строгий такой мужчина — и глаза тебе смотрит, не улыбнется, ровно ты в нем как в зеркале отражаешься, и все.— Она вдруг остановилась посредине улицы, точно не в силах была идти дальше.— Ежели бы мой мужик был мертвый, кому бы до него было дело, так я своим умом раскидываю?

—  Да, да,— машинально согласился Константин и, не глядя на нее, тихо сказал: — Ведь это я вам принес столько горя, Авдотья Никифоровна...

Она слушала его, не прерывая, и он по-прежнему боялся поднять голову и встретиться с ее глазами.

—  Я на вас зла не держу,— будто пересиливая что-то п себе, проговорила Авдотья и коснулась мажаровского плеча.— Не травите себя... Не вы его судили, а время лихое.

Она закусила конец варежки, зашагала крупно, не разбирая дороги, под сапогами ее чавкала вязкая грязь,

—  Не надо так, Авдотья Никифоровна! — еле поспевая за нею, говорил Константин.— Вам нужна беречь себя — у вас дети...

—  А что, если он мучается где-нибудь и доказать ничего не может? — обернулась Авдотья и вдруг шагнула ему навстречу, заговорила с тоскливой жалобой: — Поспрошайте, у кого можно, вам, гляди, больше поверят со стороны!..

—  Сделаю, что только смогу! — горячо пообещал Константин.— Да вы и сами до всего дознаетесь! Все в ваших руках!

—  В руках сила, а сердце еще в страхе живет!..

На бугре, где стояла низкая, будто наполовину вросшая в землю ферма, они невольно задержались.

Светлело. Внизу в крошеве ноздреватых, зеленых, полуистаявших льдин двигалась река, неся обрывки унавоженных дорог, клочки сена, пустую железную бочку из-под горючего, затертую среди торосов лодку. Густой стеклянный шорох тек над рекой, иногда заглушаемый тяжелым хрустом и скрежетом. Льдины наползали одна на другую, крошились со звоном, иную выпирало на берег, и она ползла по земле, врезаясь, как в масло, в желтую раскисшую глину.