Читать «Войди в каждый дом (книга 2)» онлайн - страница 41

слова.

Вершинин не знал, о чем будет говорить, ни в чем он не был уверен и внутренне бросался из одной крайности в другую: сначала он искренне жалел Яранцеву, думая, что, окажись на ее месте, поступил бы точно так же, потом он подчинился властности Коробина, считая, что секретарь защищает не личные интересы, а более высокие принципы. «Да, мы не вольны поступать, как нам заблагорассудится,— думал он,— И не можем идти на поводу личных при-

страстий и настроений». Ему было ясно, что Мажаров для всех райкомовцев являлся «варягом», случайно оказавшимся в их кругу человеком, личностью непосредственной, но весьма наивной, лишенной всякого организационного опыта.

—   Я очень уважаю смелость и принципиальность Константина Андреевича,— сказал Вершинин, потому что больше молчать было уже просто нелепо.— Я обрадовался, когда к нам в райком приехал молодой товарищ, почти мой одногодок, и надеюсь, что мы с ним хорошо еще поработаем вместе. Пусть он на меня не обижается, но ему, конечно, пока не по плечу обязанность первого секретаря. Я думаю, что он мог бы побыть вторым секретарем или третьим, и я охотно уступлю ему свое место, потому что он этого достоин!..

Не заметив восхищенного взгляда Коробина, Вершинин, потупясь, опустился на стул и долго сидел так, боясь сознаться самому себе, что покривил душой, стал на сторону не того человека, который ему был ближе по душе, а помог укрепиться тому, кого втайне побаивался и знал лишь по одним заседаниям в райкоме...

Однако все завершилось неожиданно просто, и не кто иной, как Мажаров, освободил Вершинина от душевной раздвоенности. Взъерошив пальцами волосы, он вышел к столу и сказал с обезоруживающей прямотой:

—   За добрые слова обо мне — спасибо! — Он прижал руку к груди.— Безусловно, я не гожусь для такой работы, о чем спорить!.. Я хотел бы, если товарищи не будут возражать, пожить и поработать в родной Черемшанке... Если там, конечно, найдется место агронома. Я совсем забыл, как пахнет земля, и, поверьте, в мои годы уже пора приносить людям какую-то пользу — ведь стыдно так жить дальше, честное слово!..

Он словно был недоволен, что излишне разоткровенничался, потеребил рыжеватого отлива бородку, пошел было обратно на свое место, но тут же вернулся.

—   Кстати, о товарище Коробине... Не хочу скрывать, что я думаю о нем. Может быть, он и обладает каким-то опытом, который устраивает некоторых членов бюро, но, по-моему, он начисто лишен того главного, что должно быть определяющим, когда мы думаем о партийном работнике,— он совершенно не разбирается в людях.

—   Это демагогия! — крикнул прокурор.

—   Если вам не по душе и вы с этим не согласны, то уже и демагогия! — Константин говорил с непонятной веселостью, как человек, которому нечего терять.— Мне достаточно было сегодня побыть на одном бюро, чтобы понять, что товарищ Коробин верит лишь в силу бездумного и слепого подчинения всех своей воле. Он убежден, что может руководить людьми, по уважая пи самих людей, ни их мнений. Ну какое отношение имеет к партии это позорное судилище над честными коммунистами, которое сегодня тут происходило?.. Да разве после этого станет хоть кто-нибудь уважать и любить подобного секретаря?