Читать «Войди в каждый дом (книга 1)» онлайн - страница 36

—  Экая красотища, батюшки! — протяжно ахнула вдруг Прасковья Васильевна и бросилась, не раздеваясь, к шелку.— Сделают же такое чудо!

Не спрашивая разрешения, она быстро сняла -коричневую плюшевую жакетку и, набросив переливающийся лунными бликами конец материи на грудь, подошла к висевшему в простенке зеркалу.

—  До чего хорош — душа заходится!

Как зачарованная стояла она у зеркала, чуть вскипув голову, потом начала плавно поворачиваться то боком, то спиной, казалось, забыв, что она в горенке не одна.

—  Годы наши не те, дьявол бы их забрал! — словно приходя в себя, с неподдельной грустью проговорила она и отложила шелк в сторону.— Вот походить бы так, потешить сердце, а уж вроде и совестно и ни к чему. Бабий век — сорок лет!

—   Вот и неправда! — сказала Евдокия Павловна.— В народе хоть так и говорят, да прибавляют: «А в сорок пять — баба ягодка опять!»

—  Ай да мать! — Пробатов обхватил ее за плечи, смеялся до слез.

—  А что? — не сдавалась та.—Лишь бы самой нравилось, а на всех не угодишь! Вот если уж у самой охота красоваться пройдет, то тогда, что ни надень, все равно старуха...

—  Так-то оно так,— раздумчиво протянула Любушки-на.— А все же совесть знать надо и не надо делать вид, что годы тебе нипочем. Не гребень чешет голову, а время...

—  Ладно сердце зря травить,— сказала Евдокия Павловна.— Садись за стол, чайком побалуемся!

—  Не откажусь! За чаем-то и Иван Фомич меньше строжиться будет, гляди, и поможет чем...

—  Ох и хитра ты, Прасковья Васильевна! — усаживаясь за стол, сказал Пробатов.— Умеешь сиротой прикинуться— и того-то у вас нет, и этого не хватает,—гляди, секретарь обкома и раздобрится, леску выделит, кирпичей, а то и новую автомашину.

—  Ну как в воду глядели, Иван Фомич! — грея над блюдцем красные руки, сказала Любушкипа.— Если председатель колхоза будет нростоват да трусоват, какая от него польза?

Пробатов оттаивал, когда встречал таких людей, как Прасковья Васильевна Любушкина. Удивительно приятно было слушать ее сильный, сочный голос с едва уловимой задоринкой! Разговаривая с Любушкиной, Пробатов каждый раз словно сам набирался свежих сил и бодрости.

В те годы, когда он верховодил в районе, он почти не знал Пашу, робкую и худенькую девушку, всегда сторонившуюся шумных сборищ и уступавшую всем дорогу. В бедной многодетной семье она несла основную тяжесть домашних хлопот и забот, а когда умер отец, кормила и поднимала на ноги ораву младших братишек и сестренок. В войну, узнав из письма матери, что председателем колхоза выбрали Любушкину, Пробатов с трудом припомнил ее. И вот то, что за два десятка лет не сумели сделать ходившие в председателях здоровенные мужики, оказалось под силу этой волевой, внешне такой простодушной женщине, смотревшей на него сейчас с явной лукавинкой.

—  Рассказывай лучше, как сама живешь-можешь, Прасковья Васильевна,— попросил Пробатов, и Любушкина взглянула на него с благодарностью. Вот Коробии хоть и чаще бывает, а ни разу не спросил, как она себя чувствует, все про одни надои расспрашивает, как будто одними только надоями живет и дышит!