Читать «Войди в каждый дом (книга 1)» онлайн - страница 151

—  Алексей Макарович вот думает, что я должен идти на партийную работу... Мне тоже кажется, что это будет интересно, и, может быть, я смогу...

—  Для коммуниста всякая работа должна быть интересной, если ее поручает партия! — хмурясь, прервал его Коробин.

Мажаров рывком встал, готовый возражать и спорить, но тотчас опустился на стул, медленно положил ногу на ногу, и пальцы его больших рук сомкнулись плотным замком на остром колене. Он сдержал себя и не дал воли своей горячности.

«А он не такой уж тихоня, каким показался с первого взгляда!» —подумал Коробин.

—  Наверное, вам нелегко было уйти из министерства, товарищ Мажаров?

Вопрос таил в себе некий иронический смысл, но гость был толстокож и не почувствовал себя уязвленным.

—  Нисколько! — Константин обезоруживающе улыбнулся и с подкупающей откровенностью пояснил: — В последнее время я не скрывал своего равнодушия к работе, и, может быть, поэтому меня особенно не удерживали... Как говорится, была без радости любовь... Я просто счастлив, что наконец вырвался оттуда, так все мне там осточертело.

«Хорош!» — чуть было не сказал вслух Коробин. Он уже жалел, что задал приезжему вопрос, который вызвал такую граничившую с легкомыслием искренность. Обычно он старался в разговоре с любым человеком избегать той предельной степени откровенности, которая как бы связывала его чем-то на будущее — словно он оставался в этом случае в каком-то моральном долгу перед собеседником. Но

теперь он волей-неволей вынужден был продолжать начатый разговор.

—  Чем же вас не устраивала работа в министерстве?

—  Как вам сказать? — Константин пожал плечами.— Дело совсем не во мне... Просто я пришел к выводу, что такая должность в главке, где я работал, не нужна. Она была в какой-то степени даже нелепа — ведь я не приносил никакой пользы колхозам, которые были под началом нашего главка... Сократи эту должность, и ничего не изменится ни в самом министерстве, ни в главке, ни тем более в жизни; кем и для чего она была выдумана — непонятно!

Мажаров поднялся и стоял перед Коровиным, прижимая руку к груди, глаза его казались совсем черными от волнения, говорил он очень громко, по-юношески ломким, отрывистым баском, нисколько не заботясь о том, как его поймут.

—  Месяца два назад, когда я вернулся из очередной командировки, я пошел к своему начальнику и высказал ему все это... И он, вы не поверите, почему-то решил, что я хочу повышения и недоволен своей зарплатой! А потом, когда до него дошло, начал меня воспитывать, обвинил в гнилой интеллигентщине и прочих грехах. Напрасно вы, мол, обобщаете, увидели два-три отсталых колхоза и стали паниковать. Это я-то! — Мажаров рассмеялся.—Я, конечно, выслушал его, но поступил по-своему — написал докладную в ЦК и в ней поделился своими мыслями, рассказал о том, что видел... Начальник главка, узнав, что я пишу докладную, и тут меня хотел отговорить: зачем вам, мол, это нужно? Наверху и без вас знают о положении вещей, и — нет, вы только послушайте, Алексей Макарович! — он усомнился в моих патриотических чувствах! Тут уж я ему выложил все, что думаю о нем, и подал заявление об уходе.