Читать «Возмездие (Повесть и рассказы)» онлайн - страница 79

— Ну, не бзди, про план это я так, к слову. Головная боль такая, скоро врубишься. А вот попадешь, можешь за семьей в Новониколаевск ехать — сразу хату дам, буржуйскую, с ванной. На счет три Ваня кидает, а ты палишь. Только учти, наган с кармана рвешь, как на вокзале. Договорились?!

Весеннее полуденное солнце ярко ударило по глазам, но стоило его лучам на мгновение споткнуться о темный фетр шляпы, Кузьмичев выстрелил от бедра и зажмурил глаза. Хитроватый Иван выбросил шляпу прямо против солнца, отчего светлячки теперь бегали, казалось, по всей голове.

— Ишь ты, попал! Сейчас покажу, Степан Никонорыч! — В кабинет влетел радостный крик ординарца.

Кузьмичев заворочался на перине: «Эх, сколько годков пролетело с того весеннего утра, сколько душ загублено, сколько раз органы перетрясали. Название меняли только пять раз». Кузьмичев вспомнил заместителя начальника отдела УНКВД по Новосибирской области Павла Коломийца, который в свое время давал ему рекомендацию в партию. Капитан написал лично наркому внутренних дел Ежову Н.И. о фактах фабрикации уголовных дел и необоснованных репрессиях. Реакция была незамедлительной. Через тридцать дней Коломиец был арестован и приговорен к двадцати годам лишения свободы.

Кровать скрипнула, супруга повернулась на бок, обнажая крупное бедро. «Ишь, как раздобрела на гэбэшных харчах. А делать-то что? Как партийный крестник Коломиец, борец за правду, мать его, писульки в Москву направлять или бросить наган и уйти?! Куда? А квартира! Давно сопли морозил по гнилушкам, да землянкам? Сам — да и хрен бы с ним, но ведь семья».

Чем больше размышлял Кузьмичев о роли своей профессии палача, или «Чистильщика», как его звали в конторе, тем горше становилось на душе. В воспаленной от бессонницы голове бродили мысли и расползались. Вспомнились слова секретаря райкома партии, когда после расстрела, как обычно выпивали, и он рассказывал про французскую революцию. «У Робеспьера мы находим узкий, но честный взгляд на насилие, свойственный и Владимиру Ильичу». А далее секретарь цитировал вождя и наливал из четверти в граненые стаканы самогон рядом сидящим товарищам: «Без жесточайшего революционного террора быть победителем невозможно». Всех руководителей, которым предоставлялось «право» штамповать зловещие приговоры, Кузьмичев знал лично. Они же всегда были и гостями щедрого секретаря. Это были начальник управления НКВД и прокурор. Слова про Робеспьера и его соратников зацепили настолько, что Кузьмичев просил дочь принести из библиотеки книжку про якобинцев, которые свою революцию тоже красным террором защищали, но, оказывается, всю иностранную литературу по распоряжению Степана Никонорыча изъяли из библиотечных фондов школ, а до университета семиклассница не доросла. Приказ министра просвещения товарища Бубнова пришел с резолюцией самого наркома НКВД товарища Ягоды: «Университеты не трогать», но туда Кузьмичев и сам не ходок. Арестовывали одного профессора прямо на кафедре, так там столько книжищ, что голова кругом. А как спросить у образованного человека, что надо, если и сам толком не знаешь?