Читать «Воздушные бойцы» онлайн - страница 224

Эпилог

Парад, к сожалению, не состоялся. 19 августа 1945 года в то время, когда мы в Измайлове ждали команды на взлет, над Тушино разразилась гроза. Тысячи людей, собравшихся посмотреть на первый послевоенный воздушный парад, попали под сильный августовский ливень. А на другом конце Москвы, над Измайловым, небо было по-прежнему ясным, и мы все надеялись, что вот-вот будет дана команда. Мы продолжали надеяться и в следующие дни, полагая, что, может быть, парад знаменитых фронтовых машин все-таки состоится. Все эти дни у нас активно работали операторы, фотокорреспонденты, репортеры. Но время шло, и становилось ясно: парада не будет. Окончательную точку как бы поставили работники музея имени Фрунзе. В один из дней они осмотрели «лавочкин» Кожедуба и мой Як-3 и по акту приняли обе машины в музей как фронтовые реликвии. В течение тринадцати лет Як-3 экспонировался в музее имени Фрунзе, затем был передан в музей ОКБ Генерального конструктора А. С. Яковлева, где и поныне хранится в очень хорошем состоянии.

В конце сентября 1945 года мне удалось повидать Ф. П. Головатого. Наше знакомство, начавшееся в 1942 году, переросло в пожизненную дружбу. Мы продолжали интересоваться делами друг друга и в мирное время, и потому я хочу рассказать об этом подробнее.

В сентябре 1945 года Ферапонт Петрович прибыл в столицу по служебным делам. Он разыскал меня по телефону, и я тотчас же отправился к нему в гостиницу.

В годы войны мы виделись дважды — в сорок втором и в сорок четвертом году. Оба раза наша встреча происходила в Саратове, когда Ф. П. Головатый вручал мне свои самолеты. Но у меня было такое ощущение, что знакомы мы очень давно. [301]

И вот мы оба в Москве, война завершена, и, хотя после победы уже прошло несколько месяцев, все же наша встреча в Москве кажется таким же счастливым моментом, как исполнение заветного желания.

Мы обнялись, и я услышал его первые слова:

— Ну наконец-то! Встретились! Теперь война позади, и ты, Борис, вышел из нее живым…

Отвечая Ферапонту Петровичу на его вопросы, я как бы подвел итоги своей боевой работы. За годы войны я произвел 342 боевых вылета, из них свыше 100 на штурмовку, 102 — на воздушную разведку. В воздушных боях сбил лично и в группе 23 вражеских самолета.

— Добрый итог, Борис. Выйти из такой войны живым — нелегко… — Ферапонт Петрович говорил простые слова, но умел в них вкладывать многое. Мы осматривали Москву. В ту первую послевоенную осень Москва была словно преображенной: зеленой, умытой. Люди сменили темные одежды военного покроя на светлые костюмы. Женщины появлялись в красивых цветных платьях.

Мы неторопливо ехали по улицам. Где бы мы ни останавливались, сразу попадали в окружение прохожих. Нам выражали благодарность, не зная нас, но признавая за фронтовиков — видели ордена на моей гимнастерке. Одного этого было достаточно. Всюду улыбки, добрые пожелания.