Читать «Воздушные бойцы» онлайн - страница 134

Шапиро патрулировал над аэродромом один. Резон был в том, что с одиночным бомбардировщиком он прекрасно оправился бы, а если бы подошла группа, то у него вполне хватило умения завязать бой и помешать группе с ходу нанести удар, а я тем временем мог бы сразу поднять ему на помощь других истребителей. Все шло нормально, но вдруг на какой-то мой вызов летчик не ответил. Я подождал несколько минут и снова вызвал его. На этот раз Шапиро отозвался сразу и снова доложил, что обстановка в воздухе спокойная. На мой вопрос, почему он не ответил на предыдущий вызов и куда он уходил, Шапиро как ни в чем не бывало доложил, что он никуда не уходил и что обстановка в воздухе спокойная. Но я уже понял, что он куда-то отлучался. Это было нарушением дисциплины, и потому я решил по окончании полета как следует «пропесочить» летчика.

Шапиро произвел посадку, доложил о выполнении задания, еще раз повторив, что обстановка в воздухе была спокойной, а я, выслушав, сделал ему замечание за нарушение дисциплины в воздухе. Он выслушал это совершенно невозмутимо. И в тот момент, когда я делал летчику замечание, вдруг зазвонил телефон и из вышестоящего штаба попросили объявить летчику Шапиро благодарность. Оказывается, в тот момент, когда он не вышел на связь, он заметил над линией фронта «раму» — немецкий корректировщик артогня ФВ-189, — тут же атаковал ее и сбил на [180] глазах у представителя штаба воздушной армии и наземного командования. Но поскольку при этом он действительно на несколько минут отлучился из указанной ему зоны патрулирования, то он предпочел о проведенном бое сразу не докладывать… Пришлось уже мне перестраиваться в объявлять летчику благодарность, которую он принял все с той же присущей ему невозмутимостью…

Валентин Ефимович Шапиро до конца войны произвел 592 боевых вылета. Дважды был ранен. Стал Героем Советского Союза. Ныне он полковник запаса, и немало его воспитанников служат сейчас в частях ВВС.

В течение зимних месяцев наступления мы сменили немало аэродромов. В Ростове-на-Дону задержались. Здесь наша жизнь в бытовом отношении стабилизировалась.

В каждом полку, вероятно, был свой баянист. В нашем полку его долго не было. Наконец у нас появился сержант Ткаченко — общительный и доброжелательный человек, знающий специалист и прекрасный баянист. Ткаченко полюбили в полку. Баян сержанта стал такой же привычной и неотъемлемой частью нашего быта, как и вое остальное. Вскоре нам стало казаться, что Ткаченко был у нас всегда, хотя — спустя много лет могу чистосердечно признаться — мы его просто-напросто «украли»… Сманили из одной тыловой части… Услышали как-то летчики баян и не захотели расставаться с баянистом. Стали агитировать: «Иди к нам. В гвардейском авиационном полку будешь служить…» Одним словом, сманили… Доложили мне. И хотя потом были серьезные хлопоты, Ткаченко остался в полку,