Читать «Возвращение Панды» онлайн - страница 11

Выпив залпом горилки, Вислоухов задумался — в словах говорившего барыги был резон.

— Ясен пень, но есть ли факты? «ООО», говоришь, при этом?.. — навязчивая реклама отрыгнулась в мозгу.

— Факты твои за забором лежат, не припорошенные пока. Захочешь помочиться — отыщишь, — загадочно протянул стукач, — да и в ночи постреливают, однако; но не ваши — из ружьишка бьют, и визг собачий слышен.

Утром, спеша на службу, нашёл участковый инспектор пропажу, справил малую нужду и вызвал санитаров. Шкура была опознана, рапорт написан, а дело по розыску закрыто. О разговоре с Копчёным Вислоухов никому не рассказал — иные, пока ещё смутные, мысли тревожили его и морщинили лоб…

Шняга четвёртая

Прощание с волком

Глава, в которой рассказывается о том, как экономический кризис коснулся жизни животных в зверинце. Маленькая Таня решается его преодолеть в одиночку, украв из кастрюли у мамы последнее мясо для волка.

— Сдох твой верблюд, Таня. И волчица издохла, — дедушка читал новотроицкую газету «Гвардеец труда» и поверх очков смотрел на реакцию внучки.

Девочка учила большую куклу кормить медвежонка из ложки. За игрушечным столом сидели ещё пупсик и зайка. Растерянная Таня подошла и потребовала:

— Покажи.

В газете рисунка не было, но, важно поправив на носу очки, дедушка ткнул пальцем в лист и прочитал, что мясокомбинат на грани банкротства, он задолжал за свет, и энергетики решили отключить рубильники. Поставки костей в зверинец прекращены, и животных кормить сегодня нечем.

— Вот, что творится в этой стране! Загубили массовый спорт, позакрывали заводы и фабрики, отключают свет и газ, безработных — пруд пруди. Звери в клетках мрут, страдают голодные.

Таня была сильно огорчена. Она вернулась к игрушкам, докормила их и стала им рассказывать про тяжёлую жизнь в зверинце.

— Волк остался один, деда?

— Один, Таня.

— Его теперь хозяин бьёт по голове, и некому заступиться?

— Что ты, детка, зачем его бить? Ему и есть-то нынче нечего… Не сегодня-завтра сам околеет.

Утром из кастрюли с борщом исчезла большая кость, и мама не сразу обнаружила пропажу. Она поинтересовалась у мужчин, как они её поделили.

— Я не видел никакой кости, — ответил папа.

И дедушка отрицательно замотал головой.

— Ну не Таня же её сожрала. Кашу-то есть не заставишь, две чайных ложечки в день…

— Да ты, наверное, сама её забыла туда положить, — дедушка начал догадываться, что произошло.

— Ну, уж я совсем из ума выжила по-твоему и ничего не помню, — буркнула ему в ответ мама Тани, и загремела на кухне посудой, — куда же запропастилась эта несносная девчонка. Пошла гулять чуть свет, а сказала, что на пять минут… И целый час уже нет. Вторую неделю слякоть и снег, а она всё сопли морозит раздетая. Как дурочка носится по песочницам со всеми своими мишками да зайками… Хваста… Иди-ка, дедушка, ищи внучку. Когда заявитесь, накажу — запру её в кладовку и выключу свет… Меня хворостиной в детстве драли за такое своеволие.

Над зверинцем не было видно неба. Столько много машин в одном месте Таня ещё не видела. Тягачи, пробуксовывая, вытягивали вагончики на дорогу. Удушливым облаком откатывались в сырую степь выхлопные газы цивилизации. Клетки уже были плотно закрыты ставнями. Исхлёстанные слякотью рекламные плакаты понемногу отклеивались от щитов и сиротливо дрожали на ветру, как последние листья осени. Суетились рабочие. Их, перепачканные с ног и до головы мазутом, комбенизоны уже не выглядели празднично.