Читать «Возвращение на Голгофу» онлайн - страница 97
Борис Нухимович Бартфельд
— Сергей Громов, — вытянувшись, представился тот Николаю, с почтением рассматривая его капитанские погоны и бравую подтянутую фигуру. И тут же исчез, захваченный водоворотом шинелей и мундиров.
Затягивать расставание братья не стали, вздохнули и обнялись на прощание. Юрий шагнул на перрон, где интендантская команда уже ожидала отправки в Гуминнен, и мгновенно затерялся среди массы серо-зелёных фигур. Николай ещё раз махнул рукой в сторону, куда ушёл брат, вовсе не надеясь, что тот увидит этот беспомощный жест расставания, и с лёгким сердцем отправился в штаб армии.
В штабе Орловцева ждали, тут же навалили на него новую заботу, отношения к боевым действиям не имевшую, но выматывавшую его сильнее, чем пребывание на передовой. Части 1-й гвардейской кавалерийской бригады отзывались из действующей армии в Ковно для последующей отправки на Галицийский фронт. В Инстербурге планировалось несколько дней отдыха и переформирование. В город прибыли лейб-гвардии кавалергардский и конный полки, с ними батарея лейб-гвардии конной артиллерии. Командиры полков: кавалергардского — генерал Долгоруков и конно-гвардейского — генерал Скоропадский, уже находились в штабе армии. Прибывших размещали на отдых в казармах прусского 9-го конно-егерского полка. Большинство офицеров расселили по гостиницам. Орловцеву сначала поручили сопроводить старших офицеров гвардии для осмотра казарм. Работа с офицерами гвардейской кавалерийской бригады, многие из которых были выходцами из самых знатных дворянских семей, неблагодарная и хлопотная. Никто из штабных особого желания заниматься ими не имел, и Орловцев попал как кур в ощип. Посыпались всяческие поручения, а то и капризы. Ничего не поделаешь, всем этим пришлось заниматься допоздна.
В гостиницу он вернулся усталый, с единственным желанием немедленно лечь спать. Этим вечером в номере было электричество и, раздеваясь, он нашёл на столе листок, оставленный братом. Юра переписал для него стихотворение, которое сочинил глубокой ночью.
Орловцев долго раздумывал над каждой прочитанной строфой:
Его взволновало, что Юра прямо обращался к нему, хотя символы, использованные в стихотворении, не были ему близки. В двух заключительных строфах он чувствовал глубокий смысл, понятный и важный не только для него, но и для таких же, как он, офицеров.
С этими строками Орловцев и заснул, с ними же проснулся. И все утро, пока разъезжал с поручениями по частям, размещённым в городе, он думал о брате и его стихотворении.