Читать «Возвращение на Голгофу» онлайн - страница 142

Досок, немцами заготовленных, имелось в достатке. Но доски черновые, не оструганные. Начал обстругивать их Колька сам, потом поставил Абрамова, тот имел кой-какой столярный опыт. Сбивал гроб долго, тщательно подбирая доски и подгоняя их друг к другу. Сумрачный Иосиф возился рядом, на подхвате, где поддержать, где что подать. Колька думал об Иване Павловиче уважительно, как о старшем, многоопытным мужике. Иначе и быть не могло, Колька ещё бегал по деревне без штанов, а Иван Павлович успел с германской войны вернуться, пожениться и детей завести. Справный он мужик и сосед такой, что лучшего не надо. Печалился Колька сильно ещё и потому, что со смертью этой будто ниточка оборвалась с родной его деревушкой.

Не к месту и не ко времени в сарай забрел Романенко. Раздражение бурлило в нём, наружу выплёскивалось желанием задираться.

— Ну что, Чивик, теперь твоя команда недоумков переквалифицировалась из артиллеристов в гробовщики? Выбор толковый, безошибочный. С размером не ошибись, умелец деревенский.

Колька взял в руку увесистый обрезок доски и двинулся на Романенко, но Абрамов решительно остановил его:

— Не марай душу и руки, подлый он человек, всем нам это известно. Делай своё дело, Бог его накажет. Пусть балоболит дальше, язык у него без костей, а душа скукожилась, как змеиная высохшая шкура.

Колька вернулся к работе.

— Давай, давай, столярничай, теперь ты ещё и юродивого своего слушаешься. Устроил у себя инвалидную команду. — Романенко продолжал издеваться.

Незаметно из дальнего угла подтянулся Петруха Тихий, подошёл вплотную к насмешнику, толкая его грудью. Романенко умолк, начал пятиться, затем развернулся и молча засеменил прочь.

К ночи домовину сладили, свежеструганые доски не выкрасили, всё одно краска до утра не просохнет. Цвет дерева получился яичный, пасхальный. Тело повара перенесли в сарай, аккуратно уложили в домовину, пришедшуюся точно впору.

Хоронили Ивана Павловича поутру. Под безлистной кроной старой липы, щедро присыпанной ночным снегом, собрались солдаты и офицеры батареи, все, кроме дежуривших. Вынесли из сарая гроб, хотели сразу опускать в могилу, однако комбат остановил, дал команду поставить рядом, под деревом. Несколько запоздалых снежинок, с ночного ещё снегопада, легли на лицо Ивана Павловича. Легли и не таяли, придавая лицу погибшего неожиданную моложавость и торжественность. Все, кто стоял у гроба, сотни раз получали пищу из рук Ивана Павловича, и это делало общее прощание для каждого личным, трогательным событием. Комбат в щегольском, почти белом, полушубке смотрелся празднично, но говорил по-деловому, коротко: