Читать «Возвращение к Истине» онлайн - страница 8

Конечно, надеяться попасть в очень «тёплое» местечко я и не помышлял, для этого нужен был «блат» и довольно весомый, но получить что-нибудь более или менее приличное, хотя бы чуть выше провинциального, было моим скромным желанием.

В огромной России, зажатой тисками нищеты и нужды в результате бестолкового хозяйствования и хищнического надругательства над её землёй и народом, «хороших», что называется, мест почти не осталось, кругом было сплошное захолустье и развал. Безалаберность, кажется, навсегда поселилась на её пространствах, и серая, затхлая плесень, мгла угасания и тления расползалась по стране как раковая опухоль. И чтобы хоть немного обеспечить себе безбедную жизнь, надо было попасть в одну из малочисленных и редких, как волосы на лысой голове, закордонных групп советских войск, которые практически все ликвидировали в начале 90-х годов. Как говорится: «Заграница нам поможет».

Мечтою каждого было попасть в одну из «дружественных» стран, где находились наши части, хотя на наших вояк там смотрели, как на непрошеных гостей. Каждый хотел «прибарахлиться», но никто в этом не признавался и завидовал молча. Попасть туда хотелось всем, но доступно было только «волосатикам».

Оставалась большая голодная Россия. Но и в этом огромном государстве не везде жили одинаково. Были регионы, где можно было сносно существовать, но были и места, где жизнь находилась на грани исчезновения, вымирания. Направление в такой край считалось сущим наказанием, несмотря на все льготы, которыми там пользовались офицеры.

Выбирать мне не приходилось: куда пошлют – туда пошлют, хоть на Кудыкину гору. Но я всё же надеялся.

Теперь бы я и сам рад был отмежеваться от репутации нарушителя, злостного нарушителя порядка, но ярлык, однажды прилипший ко мне, никак не хотел отставать. Близился час расплаты, час, когда мне суждено было узнать наказание за все прегрешения. Не раз говорил мне комбат, вызвав к себе в канцелярию: «Ну, что, товарищ курсант, я думаю, что мы будем в расчёте с вами по выпуску из училища».

Недавно я имел возможность убедиться, что он не бросает слов на ветер и мне ничего не забыто и не прощено.

Один из пронырливых собратьев по учёбе, имеющих определённые художественные способности, один из тех, кто обычно вращается в сферах отделов училиша и преподавателей, прибегающих к услугам его таланта, один из тех, кто каждую сессию отделывается какой-нибудь оформительской «халявой», ухитрился достать в управлении училища списки нашего распределения, правда, ещё не утверждённые в Министерстве обороны. Показать их он намеревался тайно, да и то лишь своим близким приятелям. Но кто-то из них оказался не в меру болтлив, кто-то слишком бурно отреагировал на увиденное и не смог удержать в себе эмоции, и вскоре весть о том, что в батарее есть списки распределения, дошла до ушей каждого. Вокруг горе-художника образовалось плотное кольцо сокурсников, требующих показать «и им тоже». Тот долго отпирался, но потом, вняв просьбам и напору, сдался. «Смотрите, только я ничего не знаю», – сказал он, каясь, что связался со своими неблагодарными друзьями.