Читать «Возвращение к Истине» онлайн - страница 22

Всё, что он ни делал, встречало непонимание и критику. Он пытался найти сочувствия у моей матери, но та обычно отвечала: «Сам виноват!»

Иногда деятельность отца оборачивалась наносила прямой ущерб нашему существованию.

Как-то мать «пробила» ордер на квартиру. Мы очень долго ютились в грязном углу, снимаемом у одной старухи, проживавшей в аварийном доме, и платили ей за это «удовольствие» деньги обременительные для нашего и без того тощего кармана. Но не успели мы даже обрадоваться такому долгожданному, «своему» жилищу, как ордер наш аннулировали, как объяснила мне мама, «из-за папы», который когда-то пытался разоблачить квартирные махинации городской элиты, но кроме как «по шапке» за это дело ничего не получил.

Было много и других, мелких, правда, но от того не менее обидных случаев, когда мне приходилось страдать за своего отца, и я даже не знал, почему.

Отцу и самому не раз доставалось. За то, «квартирное», дело пытались привлечь к уголовной ответственности, как клеветника, пытающегося дискредитировать партийно-государственный аппарат, и только покаяние, к которому его вынудили, публичное, принародное унижение, спасло его от тюрьмы.

Тогда его, кажется, сломали. После этого он заметно сдал, сделался больным и грустным. И, хотя он стал осторожен, давление не прекращалось, и мы постоянно чувствовали себя чуждыми элементами в нашем обществе.

Мама вскоре решила отделиться от этого печального айсберга и пошла путём, про который я уже упоминал. А отца продолжали потихоньку гноить живьём. У него то и дело случались неприятности на работе, хотя он и старался добросовестно исполнять свои обязанности. Случалось с ним и нечто иное, что с первого взгляда казалось случайностью.

Однажды, незадолго до Нового года, он напоролся в городе на группу малолеток, которая ни с того, ни с сего вдруг прицепилась к нему. Его избили так, что он несколько недель не мог подняться с больничной койки.

Однако, отец был упрям и не желал оставлять свои донкихотские замашки и жить, как все, не высовываясь.

Мать уговаривала его жить, как все люди, на что он отвечал ей с печальной иронией и грустной улыбкой:

– Ничего-то ты не понимаешь, радость моя.

Слова «радость моя» получались как-то особенно грустно. И она так же грустно улыбалась и отвечала:

– Я-то всё понимаю, да просто жить так, сил больше нет. Не могу я так больше!..

Да, в те времена в её спальне ещё не было посторонних мужчин….

И каждый шёл своей дорогой: отец продолжал заниматься своим делом, а мама жила, пытаясь хоть как-то обхитрить судьбу, выиграть у неё рублик-другой.

Отец говорил ей:

– Пойми, если все будут такими, как ты, страна никогда не выберется из трясины.

Она парировала:

– А если мы будем такими, как ты, то просто-напросто сдохнем с голоду, вот и всё!

Отец понимал, как печальна, безнадёжна и неприкаянна наша жизнь, что, если жить честно, прокормить семью невозможно, но, видимо, не мог поступиться своей совестью и честью, никогда не только не шёл на грязную сделку, но и всячески боролся с этим.