Читать «Возвращение в Союз» онлайн - страница 93

— Ну, если Украина так хочет — Россия согласна, — запухший Ельцин чокнулся с товарищами, продолжили беседу. Сидели бочкозадые, взопревшие…

— Решим демократически, — промолвил Ельцин, — объявим завтра в печати, что СССР распущен, а мы, знай, представители восточного славянства — создали СНГ — союз достойно-независимых.

— Уж лучше — содружество! — привстал Шушкевич.

— Ну черт с ним, нехай содружество, — они разлили горилки и запрокинули в хайло.

Я глухо зарычал, шерсть встала дыбом. С громоподобным лаем прыгнул из-под шкур и бросился на беловеж-путчистов. Вцепился крепкими клыками в откормленную ляжку Кравчука. Удар поленом по голове сразил меня. — Пущай его оттащат… посмотрим, что с этой падлой делать, — сержант Величкин отдавал рабочие распоряженья.

Меня отволокли на задний двор. Там, где разделывали туши убитых зверей, повесили за лапы — на распялке. Допрос повел майор Пичужкин — начальник охраны Ельцина. Он наперво велел стегать лазутчика, и крепкие солдатские ремни впились в лохматый мой загривок. Через какие-то минуты висел безжизненным обрубком, мыча, пуская пузыри кровавые.

— Ну так, — майор Пичужкин закурил, — теперь докладывай. Ведь это ты убил солдата Хасбулаева?

— Да, я.

— Как, почему и по какому наущенью ты прибыл сюда?

— Я… я пришел из неоткуда. Меня давно мотает по всяким задворкам мира… я так хочу, но не могу — из лабиринта дел российских…

Еще один удар заставил волка подтянуться до потолка:

— Докладывай, покуда не стянули всю шкуру!

— Я прибыл из ставки Гитлера под Винницей.

— Чего? — в его лице — недоуменье. — Ты что тут заливаешь, гнида!

Раздался мощнейший щелчок, и тело подскочило от этого удара.

— Что, хочешь ремнем по печени? А ну, докладывай!

— Ну ладно… раз вы того желаете… я — верный ленинец… пришел, чтоб убедиться, насколько нынешние коммунисты верны заветам Ильича… как берегут Страну Советов.

— Чо-чо? — в его глазах я уловил смущенье, а может, чутку понимания. Решил пойти — ва-банк.

— Я убедился, что все распродано, партийно-феодальная номенклатура торжествует, и, самое ужасное, идет раздел СССР. Здесь, господин майор, на ваших, знай, глазах свершается ужасное — раздел империи Петра.

— Чо-чо? — однако закурил, прошелся вокруг меня. Потом нагнулся и прошептал: «Ну ладно, животина ты вроде ничего, и у тебя душа болит. Однако освежевать тебя я должен. Свидетелей не оставляют. Ну там освежевали, подумаешь — видать, судьба. Ведь все мы — фаталисты»… — И, взяв острейший финский нож, провел от шеи до пупка. Седая волчья шкура разошлась легко. И взгляду майора открылось: блистающее белизной, болезненное человечье тело.

Майор работал обеими руками. Стянув всю волчью шкуру, он бросил ее в сторону и прошептал: «Да ты артист!»

Да, я предстал пред ним как падший Аполлон: поджарый, с воспаленным взором, взопревшая мошонка болталась между ног. Утерли мне морду полотенцем, толкнули прикладом в спину. Майор сказал, зловеще смеясь, чтобы слышали другие: — Иди вперед, вражина! — и мы пошли.

Шатаясь, шел впереди, за мной — майор Пичужкин, наставив пистолет «Макарова» в затылок, поодаль — солдаты из охраны. Угрюмая и сытая луна висела над Беловежской Пущей, над местом страшного предательства. Меня поставили у стенки и навели стволы.