Читать «Возвращение в Союз» онлайн - страница 62

— Я — тоже к белым… садись, бери картошку!

Поели картошки, обжигаясь и посыпая крутой солью. Затем мы помочились на костер, легли калачиком. И я заснул в мгновенье ока.

Проснулся от подозрительного шороха. Открыл глаза и в предрассветном сумраке увидел: подросток затачивал большую палку с сучковатым концом, шептал себе под нос: «Ну погоди мне, сволочь белая… сейчас посмотрим!» — он отступил два шага и, размахнувшись, хотел пробить мне башку. Я откатился, и палка жахнула по корню, переломилась надвое. Тогда рванул к змеенышу и повалил его на землю. Катались клубком, рыча от ярости и боли. Собрав все силы в комок, я сжал корявые на горле гимназиста и стиснул: «Все, готов!»

Поднялся, вытер пот: «Ну, докатился, друг… убил красноармейского гаденыша… Сик транзит». Залез к нему за пазуху, нащупал письмо. Там значилось: «Товарищу краскому Сиверсу. Найденов Коля к вам направляется от имени самарской комячейки. Он хочет преданно служить, а если надо — умереть — за дело мирового пролетариата. С коммунистическим приветом, товарищ Христич».

Засунув письмо за пазуху, пошел туда, где за ветвями вставало красно-солнце. Продрался сквозь кусты малины: опушка была близка. Внезапно меня насторожило конско-ржанье: увидел всадников, неторопливо огибавших лес: свои или чужие? Напрягши воспаленные глаза, я разглядел: казацкие папахи, лампасы, газыри… Рванул навстречу, припадая к сапогам, икнул: «О господа, как хорошо, что я вас встретил..»

Они остановились. Поручик Кебич спешился, спросил: «Вы кто?»

— Я — юнкер Синицын. Я был захвачен красными. Скажите Каппелю, что красные готовят наступление завтра на заре… Они достигли соглашения с Махно… быстрее, ради Бога!

ПОСЛЕДНИЙ ЭШЕЛОН-2

— Вползайте, юнкер…

Роняя едкую слюну, изнеможденный и почерневший, заполз в вагон и лег в изнеможенье на красной ковровой дорожке… Какая обстановка! Стены увешаны портретами, на окнах бархатные занавеси и аромат — хороших сигар и коньяка… За красным полированным столом — полковник Штаубе, в парадном мундире с аксельбантами, монокль в недвижном левом оке.

— Ну что же вы, юнкер! — приятный баритон звучит с укором. — Мы вас послали в разведку, надеясь, что вы вернетесь через час, а вы — исчезли на 5 дней… Где вас носило?

— Я, я… — и судорожные звуки скребутся из моего горла. — Я был в плену… и вот, извольте видеть! — я показал измазанное нижнее.

— Ну ладно, — полковник поморщился, — займитесь собой, снимите это подоночное неглиже, переоденьтесь, одним словом, ну а потом — прошу к столу. Есть дело.

— Скажите только, какое сегодня число?

— Сегодня, милостивый государь, декабрь 19-го, мы накануне Рождества. Точнее — 20-е сегодня. Наш эшелон с боями прошел сквозь красных у Семипалатинска и движется на всех парах к Владивостоку. Вы не забыли, надеюсь, что адмирал Колчак велел оставшимся в живых достичь Находки и временно отправиться на сборы в Сан-Франциско…

— Да-да, конечно, — я выдавил подобие улыбки.

Полковник харкает в батистовый платочек и водит рукой по карте: «Докладываю обстановку, господа! В живых осталось — трое офицеров. А с юнкером Синицыным — уже четыре. Вот видите, — его рука ползет по ветке Транссибирской магистрали, — до бухты Находка — 6 тысяч километров, а там уже японцы, порядок. Молитесь Богу, господа, чтоб не возникли партизаны. Солдаты сбежали, в соседнем вагоне-лазарете — лишь четверо медичек. Вот вся наша живая сила. Четыре револьвера, пять винтовок, пригоршня патронов и вышедший из строя пулемет «максим».