Читать «Возвращение в Союз» онлайн - страница 47

Вот в этот двор я и влетел, ломая кости и обрывая стропы парашюта, назойливо пища и делая кульбиты в очередном пространстве, насыщенном навозными парами. И мать-сыра-земля приняла сына. Со сладостным «Во это да!» я закопался, взметнув фонтаны грязи и лохмотья кожи…

ЧЛЕНИСТОНОГИЙ ИЛИ ЧЛЕНИСТОКРЫЛЫЙ?

…Приятно и спокойно. Тепло и сыро, как на заре Творения. Там, сверху, капает вода, и в животворном слое мать-сыра-земли идет упорная, незримая работа. Личинки, лярвы и мокрицы закапываются глубже, дабы укрыться от потопа. Однако мне не страшно! Здесь, на периферии, хорошо! От гумуса шел душный аромат, и циркуляция токов была предельно ощутима. Вода слизала капли крови с моих мясистых складок. «Как хорошо!» — подумал я и сладко задремал.

Очнулся оттого, что нору залило водой. Вода обволокла коль-чужно-мышечное тело, отгородила от мать-сыра-земли. Я начал задыхаться. Крутясь и содрогаясь, вылез из норы. Увидел: косая сеть дождя, куски коровьего навоза, сено, ржавый плуг. Таинственный хронограф подсказал: сейчас — весна 60-го. Хрущевские реформы на селе — в разгаре. В колхозе «Поступь коммунизма» — весенние работы, колхозный двор — очередное место пребывания.

Пополз упорно, по-пластунски, соизмеряя свои возможности и расстояние. Задача — доползти туда, где под навесом дымится куча перегноя. Там можно досыта наесться, отдохнуть, предаться размышлениям о жизни. Сжимая и разжимая мышечный мешок, я двинулся. Прополз 2 сантиметра.

Махорно-водочный плевок пришиб меня к земле. — Куда ползешь? — какой-то тупо уставился на гладкий мой червячный корпус. Его кирзовые — две черные махины над ползущим. Я закрутился в вонючей желтой пене.

Колхозный сторож дядя-Петя торчал в глубоком утреннем похмелье, с цигаркой в беззубо-рту. Последний номер «Огонька» валялся тут же: веселая доярка Зоя сияла с его цветной обложки. Я не ответил, что не мудрено, — ведь черви молча созерцают ходы земных баталий.

— Сейчас посмотрим, червячье племя! — тот отошел к сараю, вернулся с корявой штыковой лопатой. Отхаркавшись и поплевав на руки, он пол-присел и начал рубать червя. Я попытался увернуться, но куда там… крученые ошметки червячины размызгались по кругу. И каждая жила своей особой, чудной жизнью. Кричала: «Я, я, я!»…

Обрубком номер 5 я осязал, как капает осенний дождь на свежий срез у головы, обрубком номер 6 я слышал, как лопаются пузыри дождя и старая корова Нюрка телится в сарае, а первым, главным кончиком хвоста я попытался ускользнуть от смерти.

Затея удалась. Одной десятой организма я закопался в теплый, влажный чернозем и пробуравил ход в сарай. Насилу выпорхнул и произнес: «Добро пожаловать, любезные коровы!» В ответ коровы мотнули густо унавоженными кисточками своих хвостов.

В моих растерянных — пространство новосельского коровника. Кормилицы стоят, трясут выменами и испускают возмущенное «му». Планируя, я подлетела к одной из них. Она махнула хвостом, чуть не размазала меня по стенке. Я срочно перелетела и села на спину другой корове. Мое литое, изумрудное светилось в тусклом свете фонаря. Где примоститься? Красавица-навозница искала место поудобнее.