Читать «Возвращение в Союз» онлайн - страница 24

Я призадумался… Действительно, опасность, что в этом логове нас всех подстрелят, отравят иль задушат, — велика, однако переть на этом танке в расположение немецких войск — куда опасней. Там — стопроцентный копец. Порассчитав все за и против, я шлепнул по затвору орудия: «Нехай, идем на вылазку!»

По одному мы вылезли из люка; сжимая ППШ, на цыпочках приблизились к двери, нажали… Дверь приоткрылась, и мы проникли в темный зал… здесь пахло сумрачной, ненашей древесиной, стол с канделябрами, камин. Сквозь древние цветные витражи вливался печальный свет… — Эй, есть здесь кто? — Ни звука, ни ответа.

Стараясь не скрипеть, поднялись на второй этаж. Толкнули прикладом перву-дверь: прекрасная Матильда М. сидела в кресле недвижно, уставив на нас застывшие глаза.

— Ребята, тут смертным духом пахнет, — поежился Газиатуллин, — айда отсюдова! — по узенькой по винтовой спустились мы в подвал.

Решетчатая загородка не поддавалась. Газиатуллин подложил гранату. Мы спрятались. Рвануло. С меня сорвало головной убор. Толкнули загородку, увидели: ряды бутылок. Лежали на боку, покрытые плотнейшей паутиной времени. Ряды зубровиц и сливовиц, коньячно-водочных изделий, шампанских, хереса, амонтильядо…

— Темно, ребята, принеси свечу! — Послушный Газиатуллин сбегал за свечой, поставили на бочку, и я отшиб горло какой-то пузатой сургучно запечатанной бутылке. В желудок мне хлынула пьянящая густая жидкость… заволокла пазы. — Давай, ребята, пей, чтоб всем им сдохнуть!

Пошла работа. Вытаскивали бутыля и прям на месте заливали в глотку. Вбирали в себя моря. Зубровиц и сливовиц, шнапсов, коньяков, амонтильядо, хереса…

Расширившимися зрачками видел: засаживают с равномерным «буль-буль-буль» — наводчик Перышкин и моторист Газиатуллин. Особым фокусом — немного сверху и сбоку увидел и себя: стоял на четвереньках, лакал собакой из миски пенистую жижу различных спиртовых оттенков…

— Ты так погибнешь, Рем, — тяжелая и властная рука взяла меня за шкирку, оторвала от пенной жижи. Я обернулся: мои друзья лежали в разных позах: наводчик Перышкин — в обнимку с бочкой, с невинным детским выражением на лице, а моторист Газиатуллин — в конвульсии, весь почерневший: видать, нарушил заповедь Ислама. Я понял, что души их давно гуляют в царстве Маниту.

Барон фон Пален погладил мой мохнатый лоб и на руках отнес наверх, в свой кабинет, там положил на мягкий персидский коврик у окна. Особым, инстинктивным зрением я видел: хозяин спокоен, он собирает книги и вещи, готовясь к дальнему нелегкому пути.

Передо мною фолианты: Эразма Роттердамского, средневековых мистиков, папирусы из древнего Египта. Миниатюрный череп обезьяны, засушенная рука графини Н. Все это он складывал в сундук и тягостно вздыхал.

— Мой старый четвероногий друг, мой Рем, — он бормотал себе под нос, — сегодня мы потеряли Матильду Б. Она была… Но я уверен, что на небесах мы снова будем вместе. Мы ведь не можем оставаться здесь, под ненавистной большевистской оккупацией. Она скончалась без боли, яд был силен, а эти вот реликвии…