Читать «Военнопленные» онлайн - страница 22

На полу остались свежие стружки и брошенный Василием Васильевичем нож.

Была ли проверка случайной, или, услышав у нашего вагона подозрительные звуки, часовой поднял тревогу — не известно. Проверили и остальные вагоны. Всех построили вдоль эшелона, и начальник конвоя спрашивал уже в третий раз:

— Чей это нож?

Искоса я наблюдал за Гуровым. Он был очень бледен. Под глазом непроизвольно дергался кусок щеки.

— В последний раз предлагаю владельцу ножа выйти из строя. Иначе расстреляю каждого пятого.

— Не надо! Нож мой. — Гуров шагнул вперед и очень тихо, но твердо сказал: — Я резал пол.

— Покажи руки!.. Мерзавец!

От удара Василий Васильевич упал, но сразу же поднялся. Из рассеченной скулы на рыжую бородку потекла темная кровь.

В следующий момент хлопнул выстрел. Гуров схватился за грудь, чуть постоял, словно примериваясь, куда упасть, и, не сгибаясь, рухнул плашмя вперед. Фельдфебель едва успел отскочить.

— По вагонам! Быстро!

Колеса выстукивали бесконечную дробь. Дорога наша тянулась дальше, на запад. На неизвестном полустанке остался наш друг, припавший щекой к промасленному щебню.

— Могло быть хуже для нас… — подытожил происшедшее Адамов.

По его мнению, эта смерть была совершенно напрасной. Мы соглашались с ним, но грусть по погибшем товарище еще долго щемила сердце.

Как обычно, Олег был взволнован больше других и все еще не мог успокоиться. Обругав Адамова, он усиленно заработал в толпе локтями, пробиваясь к водоразборному крану.

Прожарка наших вещей тянулась долго — несколько часов. В ожидании мы сидели нагишом в узком дворе бани. Голый до пояса дезинфектор — пожилой человек — жадно выспрашивал новости.

— Значит, говорите, бьют нас? Да-а-а… Тяжело. Вот еще одна новость. — Он выдернул из-под фартука газету. Бросился в глаза жирный заголовок «Клич». — Пал Севастополь. Удар, что и говорить, тяжелый. Ну, а если почитать вот эту паскуду, — он ткнул в газетный листок, — становится совсем тошно, хоть вешайся. А умирать нам рановато! — Человек бодро посмотрел вокруг. — Будет еще и в нашем краю праздник. Обязательно будет. Нужно держаться и, главное, поменьше прислушиваться к разным бредням вроде этих. — Он махнул перед собой газеткой.

— Аркадий Николаевич, готово, выдавай! — крикнул голос из бани.

— Сейчас, — отозвался наш собеседник. — Основное, ребята, держите хвост морковкой. — Он подмигнул и, чуть пригнувшись, шагнул через высокий порог.

Спустя несколько минут открылось в стене окошко, и тот же человек бодрым, сочным голосом крикнул:

— Эй, навались, у кого деньги завелись!

Вещички наши были горячие, мокрые, пуще прежнего воняли распаренным навозом.

Пошли чередом лагерные будни. Все было то же, что и в других лагерях, только более продуманно, тоньше, но итог одинаков: за прошедшую зиму погибло семь тысяч офицеров из десяти. И сейчас еще взгляд то и дело натыкался на отечные лица цинготников.

Мордобоя не было. Дубина была не в ходу. Зато очень легко было попасть на «кобылу» и получить двадцать пять палок на места пониже спины. Издевательства направлялись на унижение человеческого достоинства, надругание над честью советского офицера.