Читать «Военнопленные» онлайн - страница 141

В ночь на 28 апреля к браме подошел конвой с автоматами, пулеметами, служебными собаками, пузатыми рюкзаками на спинах. Это еще раз подтвердило, что путь предстоит серьезный и далекий. Бряцало оружие, отрывисто звучали команды. У проволоки грызлись собаки, настороженно принюхивались к тяжелому запаху множества человеческих тел.

Колонна начала выходить за браму, — будто вытягивали на асфальт огромную цепь. Ее звенья — сотни. Они подвигались к воротам, стягивались в общий строй, начало которого было уже где-то далеко, а конец выйдет из лагеря, может, только к утру.

На ходу колонна обрастала конвоем. В интервал между нашей и передней сотнями вклинился унтершарфюрер с ручным пулеметом. Пулемет косо лежал на плече, упирался сошками в рюкзак и в такт шагам водил по людям черным кружком надульника — влево, вправо. По бокам каждой сотни шагали пять автоматчиков; замыкали ее двое с овчарками. Тринадцать человек вооруженных, что называется, до зубов солдат на сто заключенных с подорванным здоровьем, истощенных… Многовато!

На севере, за спиной, почти не переставая, гудела орудийная канонада. В небо вскидывались быстрые вспышки. Над крематорием стояло багровое зарево — спешили ликвидировать штабеля трупов. Издали похоже было, что горел сам крематорий: из низких труб вырывались факелы пламени.

На первом же километре марша начали повторяться давно знакомые мрачные картины. Люди падали. Упавших мимоходом добивали конвойные. Трупы оставались лежать на асфальте. В темноте они казались плоскими, словно раздавленными; об них спотыкались, и над рядами висело тревожное «под ноги!..».

Заключенные сбрасывали с себя скатки, колодки брали в руки. Мы с надеждой посматривали вперед. Ждали сигнала. Перед выходом мне передали: сигнал к восстанию — белая ракета. Я переходил из ряда в ряд. Где «свои»? Один… два… три… десять… А конвоя?..

Потом перестал разграничивать на «свой» и «не свой». Русский — этого достаточно. Расставлял я отборных ребят по двое-трое на каждого конвоира. Люди горели злобой и нагибали головы, прятали от конвоя глаза, боялись, что увидят в них лихорадочный блеск, страшный, мстительный.

Но уходили один за другим, проплывали назад километровые столбы. Силы терялись. Трупы попадались под ноги теперь уже чуть ли не на каждом метре.

Я все же еще с надеждой смотрел вперед, ожидал: вот-вот взовьется над колонной белая ракета, и подбадривал идущих рядом. Они отмалчивались и, как я видел, больше мне не верили. Тогда я понял, что уже ничего не выйдет, даже если будет сигнал: время упущено.

В темноте серело полотно асфальта, стучали, отдаваясь в ушах, автоматные выстрелы, а в конце пути, притаившись в ущелье, ожидала смерть, неумолимая и неизбежная, как наступление ночи после яркого дня.

Перед утром был привал. По каменной круче, звонко журча, словно ломались тонкие льдинки, стекала вода. С высоты срывались кусочки породы, шлепались на асфальт, разбивались. Под кручей сбились заключенные, с опаской посматривали наверх и через дорогу — напротив. Оттуда глядели нацеленные на нас автоматы. Поневоле напрашивалась мысль: «Под кручей удобно». И ждали выстрелов.