Читать «Внучка берендеева. Третий лишний» онлайн - страница 17

Она села в постели.

- Я так боялась, Красава... а он книгу взял, пролистал... там много... всякого... и он сперва морщился, а потом... я поняла, что он давно желал уйти, но куда? Он ведь понимал, что там, за оградой, никому не нужен. А увозить больную жену из дому да в поле... нет, так он не согласился бы...

Беруся разбирала волосы.

И темные пряди были похожи на змей. Красава с трудом уняла дрожь.

- А книга... там был способ... заговор на скорое богатство. На удачу в делах. На... говорю ж, на разное... не всякий сумел бы воспользоваться. Отец был лишен сил, но вот я... и он тогда сказал, что подумает, что нельзя просто взять и уйти. Не позволят. А вот если причина будет и веская... ждать пришлось недолго. Старик вздумал выдать тебя замуж. Он и меня хотел... а отец воспротивился. Поссорились. И когда тот сказал, что уходит, старик не стал перечить. Только помнишь, как мы уходили? Лошадь и подвода. Пустая почти. Он не позволил ничего взять. Мол, это добро принадлежит общине. Будто бы не отец своим трудом ставил дом и хозяйство вел... лицемеры.

Правду сказала.

Это уже Красава помнила распрекрасно. Как лаялись дядька и сосед, который желал лошадь взять, а дед стоял и глядел, усмехался в бороду, будто бы радостно ему было, что нету промеж родичами ладу. Тетушкина супружница, белая вся, что пух тополиный, в старую шубейку куталась и плакала. Тихо плакала. Тайком слезы вытирала.

Ей было страшно.

И Красава, на телегу забравшись, шепотом говорила, что все наладится, хотя у самой сердечко из грудей выпрыгивало. Мнилось ведь, что из-за нее, из-за Красавы пришлось дядечке дом родный бросить. А вышло, что... вышло, как оно вышло...

Беруся тоже в телегу забралась, закопалась в старую ветошь, только нос из нее и торчал, тогда еще долгонький... и вовсе в селении Берусю не называли красавицей. Это уже в столице она вырастет и расцветет, будто бы тут, в шумном городе, солнце ей иначе греть будет.

- Он рискнул. А я... я тоже рискнула... провела обряд... если бы он не сказал, может, и сдержалась бы. Врать не стану, не знаю... самой жуть до чего хотелось опробовать. Она ведь не солгала, та княжна, и защитила меня от камней, и значит, правда... хотели вдвоем, а проводила я одна. На том подворье, которое первым на пути нашей попалось. Будь возможность, отец и прежде заставил бы, но забоялся в селении ворожить...

- Что за обряд? - спросила Красава и руками живот обняла.

Почудилось вдруг, что неладно стало с дитятем.

Замерло оно.

Ан нет, почудилось. Женщины в тягости мнительны да пужливы. Ворочеется. И пяткою в бок пихает, спать ему охота. Красава ж разговоры разговаривает, дурища.

- Простенький. На удачу... и на богатство скорое... пара линий. Пара слов. И черная курица, которую дядька украл. Денег у нас не было... я ее на перекрестье дорог резала. Сама. Своими руками. И кровь лила. И говорила... слова на древнем языке писаны были, а я говорила... легко так... - Беруся коснулась живота. - Мальчик будет. Ишь какой...

- А мне говорили, что девка... живот-то круглый, а когда мальчик, тогда с горбиком. И на семках еще гадали, - Красава вдруг покраснела, стыдно стало за этакую дурость. На семках гадание - не гадание вовсе, блажь да глупство.