Читать «Внешняя политика России эпохи Петра I» онлайн - страница 40

Существенную роль в формировании этих планов и их последующего воплощения в жизнь сыграли заверения крымского хана Девлет-Гирея II, запорожского кошевого К. Гордиенко и гетмана И. Мазепы о их готовности к совместным действиям против России. И если мотивы сближения Бахчисарая со Стокгольмом на почве идеи реванша достаточно понятны, то причины политической переориентации части украинского казачества требуют особого рассмотрения.

Как в период консолидации русских земель вокруг Москвы в XIV–XVI вв., так и в более позднее время объединения нерусских земель в пределах многонационального Российского государства наблюдался один и тот же политический ритм, вызванный внутренней противоречивостью процесса интеграции, в котором одновременно действовали центростремительные и центробежные силы. Из их противоборства и рождалась политика качающегося маятника по отношению к Москве, серединное положение которого являлось наиболее оптимальным для местных интересов, но которое исключалось политическими условиями той эпохи и шло вразрез с силами динамики исторического развития.

История воссоединения Украины с Россией служит нагляднейшим тому примером. Программа Б. Хмельницкого на воссоединение Украины с Россией сменяется затем «самостийной» линией гетмана И. Выговского, который в плане ее реализации совместно с крымским ханом громит под Конотопом конницу «москалей». Однако подобная борьба за «независимость» с необходимостью и довольно скоро возвращает Украину под гнет панской Польши. Рядовое казачество на Переславской раде сбрасывает Выговского и выбирает гетманом Ю. Хмельницкого в надежде на его приверженность политическим заветам отца. Московское войско вновь идет на помощь украинскому народу, но, снова преданное казацкой верхушкой, терпит страшное поражение под Чудновом. И, несмотря на историческую обреченность политики опоры на внешние силы в поисках достижения мифической «самостийности», эта идея продолжала свое существование и наиболее ярко проявилась в мыслях и делах гетмана И. Мазепы.

Еще в 1690 г., под влиянием неудач крымских походов князя Голицына и внутриполитической нестабильности в стране, он направил письмо польскому королю Яну Собесскому, в котором выразил намерение вернуть Левобережную Украину под власть Польши на правах широкой автономии. Но надежды Мазепы на новую «смуту» в России не оправдались, что заставило его на долгое время надеть на себя маску «птенца гнезда Петрова». Вторжение шведских войск и полная уверенность гетмана в поражении России вновь воскрешают в нем идеи исторического анахронизма, которые причудливо переплетались с его эгоистическими устремлениями. Считая шведский протекторат над Украиной верным средством спасения своей власти и гарантом ее независимости как от Москвы, так и от Варшавы и Бахчисарая, он в октябре 1707 г. заключает тайное соглашение с Карлом XII, согласно которому обязуется предоставить в его распоряжение 20-тысячный казачий корпус и оперативные базы в Стародубе, Новгороде-Северском, Батурине, а также обеспечить его армию продовольствием, фуражом и боеприпасами. Мазепа буквально навязывал Карлу XII свою помощь, опасаясь, что шведский король при определении будущего Левобережной Украины отдаст предпочтение Лещинскому и не будет считаться с его личными интересами. Но Карл XII, уверенный в полном успехе своего наступления на Москву и крайне низко оценивавший боевые качества казачества, рекомендовал гетману не спешить поднимать антимосковский мятеж и ждать сигнала. Лишь после того, как шведы были остановлены на смоленских рубежах, а в их войсках, по словам короля, были полки, три недели не имевшие хлеба, и совсем не было фуража для лошадей, Карл вспомнил о предложении Мазепы. Не дожидаясь подхода корпуса Левенгаупта, который шел на соединение с ним из Прибалтики с обозом продовольствия и боеприпасов, он повернул свою армию на юг. Однако радужные перспективы, нарисованные казацкой верхушкой и крымской дипломатией, в которые поверили шведские стратеги, оказались миражем.