Читать «Внешняя политика России эпохи Петра I» онлайн - страница 4

На протяжении XVII в. Русское государство заметно укрепило свои позиции в восточно-европейском регионе и постепенно стало проникать в общеевропейскую международную политику. Однако, по-прежнему зажатая между Крымом, Польшей и Швецией, Россия была вынуждена акцентировать все свое внимание на политику этих держав, отношения с которыми являлись стержнем внешнеполитического развития страны в XVII столетии.

В начале XVII в. Польша и Швеция, воспользовавшись ослаблением России, отторгли от нее значительные территории. По Деуленскому соглашению 1618 г. Польша завладела западно-русскими землями, включая Смоленск. Антагонизм в русско-польских отношениях усугублялся притязаниями Варшавы на российский престол. Только в 1634 г. в результате новой войны русской дипломатии удалось добиться от польского правительства признания царского титула за домом Романовых.

Поражение России в Смоленской войне 1632–1634 гг. однако не изменило внешнеполитического курса русского правительства. Москва не могла и не хотела примириться с утратой коренных земель, захваченных поляками, особенно Смоленска, откуда враг держал под ударом русскую столицу.

Поляновский мир 1634 г. был для обеих сторон только передышкой. Национально-освободительное движение, вспыхнувшее на Украине в 40-х годах, переросло затем в длительную польско-русскую войну 1654–1667 гг. По Андрусовскому перемирию 1667 г. России удалось вернуть смоленские земли и воссоединиться с Левобережной Украиной и с Киевом. В том же году Андрусовское перемирие было дополнено Московским соглашением, заложившим основы будущих союзных отношений двух стран.

Столь стремительный поворот от конфронтации к сотрудничеству России с Польшей был обязан новому внешнеполитическому курсу русского правительства, на формирование которого существенное влияние оказала необходимость незамедлительного решения проблемы выхода России к Балтийскому и Черному морям для установления прямых экономических связей с Европой. При этом особую остроту данному вопросу придавала задача материально-технического обеспечения оборонного потенциала страны.

Технический переворот в военном деле, произошедший в Западной Европе первой половины XVII в., крайне слабо коснулся России. А ведь именно возросшая огневая мощь легкого вооружения и полевой артиллерии, как это показал опыт Тридцатилетней войны, во многом предрешала успех на поле боя. Экономический же потенциал России был не в состоянии обеспечить в массовом количестве русскую армию передовой военной техникой и вооружением. «Ничто так не зависит от экономических условий, как именно армия и флот», — отмечал Ф. Энгельс. Техническая слабость русской армии компенсировалась за счет увеличения ее количественного состава, вооруженного в основном холодным оружием, что неизбежно сказывалось и на ее структуре. Главной ударной силой русской армии была дворянская конница. Но если на основе данного военного потенциала Россия еще могла в целом успешно бороться с татарской экспансией, то его явно не хватало для решения западных проблем. Первый тревожный сигнал прозвучал еще в годы Ливонской войны, но особенно остро военная отсталость России проявилась во время польско-шведской интервенции и смоленской катастрофы 1634 г. Некогда грозная для противника своей многотысячной массой дворянская конница стала утрачивать свое боевое значение. Как писал Ф. Энгельс: «Все возрастающая эффективность и скорость огня пехоты весьма отрицательно сказывались на кавалерии», которая не выдерживала массированного ружейного и артиллерийского огня.