Читать «Влюбленный Вольтер» онлайн - страница 111

Друзей всерьез заботила устроенная Вольтеру обструкция. Вовенарг, едва ли не единственный из его многочисленных молодых протеже, повел себя порядочно: искренне любя писателя, он признался ему в мае 1746 года, что в последние четыре месяца слышал о нем дурного больше, чем когда-либо прежде. Он также добавил, что все прочитанное им о Вольтере заставило его разочароваться не только в литераторах, но и в литературе. Очень скоро Сидевиль напишет Вольтеру: “Я должен тебя побранить”. Он убеждает его быть менее высокомерным с коллегами-академиками и не уличать необразованных аббатов в безграмотности. Надо быть вежливым с теми, кто ниже тебя, и не заноситься перед равными, хотя, разве может кто-то быть равным Вольтеру? Чудный Сидевиль, неудивительно, что Вольтер всю жизнь сохранял преданность столь трогательному другу.

Наветы на писателя и его работу — наиболее доступное из литературных упражнений. Если для критики конструктивной требуются талант и проницательность,

то с помощью неверного анализа и ложных выводов любую книгу уничтожит даже смышленое дитя. Самый непримиримый Вольтеров враг из числа живых давным давно вырос из детского возраста. О нем, поэте Руа, Вольтер много лет назад в шутку сказал, что он поменял фамилию'. Руа был старше Вольтера и, подобно Дефон- тену и Жану Батисту Руссо, известный литератор. Фонтенель часто повторял, что он самый тупой из известных ему острословов. Избрание Вольтера в Академию, откуда Руа исключили, привело последнего в бешенство. Он состряпал пародию на “Фонтенуа” и несколько памфлетов, направленных против ее автора, а также продолжил начатую ранее поэму, добавив в нее комические и позорившие Вольтера сцены. Обнаглев окончательно, он обозвал мадам дю Шатле козой. Затем, воспользовавшись излюбленным приемом Вольтера, Руа принялся яростно отрицать свою причастность ко всем вышеназванным подвигам. Притворись Вольтер, что ничего не заметил, и через неделю-другую страсти бы улеглись, а врагам в лучшем случае перепали бы лишь жалкие крупицы его посмертной славы. (Дефон- тен упомянут в Ларуссе как человек, “известный своими разногласиями с Вольтером".) Но тот, кто так любил высмеивать других, совсем не умел смеяться над собой и не мог равнодушно сносить издевки. Вольтер непременно давал сдачи, причем бил всегда наотмашь.

Свары с Руа, с Травенолем, малоизвестным скрипачом из оперы, распространявшим, как предполагали, обидную для Вольтера чепуху, а так же с другими не менее жалкими личностями, выделяются в бесконечном списке подобных ссор лишь силой мести писателя, ощутившего себя человеком влиятельным. Позабыв о том, что свобода слова - самая желанная из всех свобод, и что заключать творцов в тюрьму за их произведения преступно, он использовал для борьбы со своими преследователями letteres de cachet, королевский указ о заточении без суда и следствия. Теперь Вольтер мог злорадствовать, наблюдая недругов в положении, хорошо знакомом ему самому, но с той разницей, что он, в крайнем случае, всегда мог рассчитывать на помощь высокопоставленных друзей. За людьми, посмевшими замахнуться на него, охотилась полиция, врывавшаяся к ним в дома: попавшимся грозила тюрьма или ссылка. К несчастью, охотясь за Травенолем, полицейские по ошибке схватили его отца, безвинного старика. Почтенного господина тут же освободили, Вольтер, огорчившись до слез, повез его обедать, но общественное мнение было на стороне пострадавшего. Последовало неизбежное судебное разбирательство - финал было легко предвидеть. Вольтер, выступавший на стороне закона и порядка, написал Вовенаргу: "Я рад, что дело это послужит на пользу гражданам, достойным защиты правительства, и поможет отделить их от тех, кто достоин всеобщего порицания".